Александр Антонов - Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман

– Ну, как же? – огорчилась забывчивости мужа Таша. – Так Ян окрестил свой астероид, и теперь спешит использовать право первой ночи. Он уже в пути.

– Надеюсь, его хорошо проинструктировали. Но это не наш случай. А вот спутники… Ты можешь подменить планетолога в плановом полете?

– Без проблем. Но что это нам даст?

– А я без проблем подменю пилота. А даст нам это возможность быть подальше от Катаньи, когда он придёт в себя и начнёт махать своим жетоном, и время нам тоже даст. А это, согласись, уже кое-что.

– Согласна, мой повелитель, разрешите выполнять!

Ян Сташевский чувствовал себя героем, да что там чувствовал – он был героем! Знаете, каково это из «мусорщиков» в герои? На сленге космических исследователей «мусорщиками» называли планетологов, специализирующихся на изучении малых планет и астероидов. В штате станции их числилось целых два – два «мусорщика» на жалкую кучку камней, вращающихся вокруг Эсмеральды, планеты земного типа без признаков разумной жизни, планеты «девственницы» пригодной для колонизации. И эта колонизация шла под чутким присмотром «планетариев» – планетологов, специализацией которых были планеты. Планетолог по планетам! Звучит, согласитесь, хуже, чем планетолог по астероидам, тавтология, да и только. Так они и тут выкрутились. Придумали, понимаешь, прозвища и «планетарии» зазвучали много музыкальнее чем «мусорщики». И вдруг один из этих «мусорщиков» открывает астероид, да ещё какой! «Бродяга» или «шатун», редчайшее для космоса явление, когда космическое тело движется не по определённой орбите, а гуляет, как кажется, где ему вздумается, пересекая дальний космос от одной планетной системы к другой по непонятной, до сей поры никем не просчитанной траектории. Такие космические гости изучены крайне мало, тут можно набрать материала не на одну докторскую. И что с того: была его вахта? Это не умоляет. Снегова так и сказала, и командир станции так сказал. И ему предоставили право не только дать астероиду имя, но и первому ступить на его поверхность. И он ступил. И вмонтировал в поверхность закладную табличку, мол, наше, не замай! И знамя Содружества водрузил. И лихо стартовал с поверхности, почти сразу на полной тяге, у «Забияки» даже искры из глаз посыпались, фигурально выражаясь. Ну, да, кое-что при этом нарушил, зато какой кайф словил! Когда по возвращении на станцию его зачем-то под конвоем повели на командирский мостик – искренне недоумевал, хотя ледяной взгляд, которым окатил его командир станции, пронзил тело аж до самых тестикул.

– Докладывайте, лейтенант, – с трудом выдавливая слова, словно ему тяжело говорить, приказал премьер-командор.

Сташевский и доложил, всё как было, не упомянул только про лихачество при старте.

– Всё? – уточнил командир.

– Так точно! – соврал Сташевский. Так, многие бы на его месте соврали.

– А приборы зафиксировали микровзрыв на поверхности астероида при старте. – Взгляд премьер-командора упирался точно в переносицу и, казалось, высверливал мозг.

– Виноват, форсировал тягу, но совсем чуть-чуть, – продолжил врать Ян.

– Может и чуть-чуть, – неожиданно согласился командир, – но ему хватило.

– Для чего хватило? – неожиданно немеющим языком пролепетал Ян, и уже невпопад добавил. – Кому?

– Как ты нарёк своего крестника? Ну, астероид?

– «Забияка».

– Вот ему и хватило. Обиделся твой крестничек, что ты ему зад подпалил, теперь меняет траекторию полёта и вот-вот попрёт на Эсмеральду. Теперь понимаешь, что ты натворил?

Сташевский облизнул ставшие сухими губы и почти просительно произнёс:

– Может, обойдётся?

– Об этом тебе придётся крепко помолиться, и неважно умеешь ты это делать или нет, верующий ты или атеист. Но молиться ты будешь взаперти, я беру тебя под стражу. Арестовать!

Руки Сташевского сковали наручниками.

В этот момент на мостик ввалился Катанья. Именно ввалился, поскольку координация движений у него была явно нарушена.

– Где Снеговы? – потребовал он объяснений от командира.

– Великий космос! – изумление премьер-командора было столь же большим, как и помянутый им объект мироздания. – Вы из какого комикса нарисовались, премьер-лейтенант?

Катанья молча достал жетон в одной обойме с удостоверением и предъявил комплект командиру.

Лицо премьер-командора, которое было до того белым от гнева, стало наливаться багрянцем.

– Но, при чём тут Снеговы? – начал он. – Это ведь…

– Повторяю вопрос, – недослушал командира Катанья, – где сейчас Снеговы, господин премьер-командор?

– Командор Снегов и вице-командор Снегова находятся за пределами станции на плановом задании, господин премьер-лейтенант! – отчеканил командир станции.

Если до сего момента все присутствующие на мостике лишь навострили уши, то теперь, кто мог это сделать без ущерба для службы, смотрели на Катанью.

– Прикажите вернуть катера на станцию! – не обращая внимания на создавшуюся вокруг него обстановку, распорядился Катанья.

Командир открыл было рот для ответа, как заговорил бортовой компьютер:

– Астероид порядковый номер 0140GN-11 закончил разворот и движется по новой траектории. Вероятность столкновения с поверхность планеты Эсмеральда сто процентов.

Командир моментально преобразился. Он как будто разом стал на голову выше всех в рубке. Властным голосом скомандовал:

– Боевая тревога!

И загремели во всех помещениях станции колокола громкого боя, извещая местное население: пришла, братишки, беда – отворяйте ворота!

Командир повернулся к Катанье.

– Ничем в настоящий момент не могу вам помочь, господин контрразведчик!

– Но…

– Напомнить пункт Боевого устава Звёздного флота, где говорится о правах командира после объявления боевой тревоги? – надменно выгнул бровь премьер-командор.

Но Катанья лишь отрицательно помотал головой. Он прекрасно помнил этот пункт, провозглашающий всевластие во время боевой тревоги командира над кораблём и экипажем. Прикажет и его засунут в утилизатор, а как-то не хотелось. Потому Катанья ещё и добавил:

– Виноват.

– Хорошо. Если будет объявлена шлюпочная тревога, настоятельно предлагаю проследовать на соответствующую палубу, там вас определят в спасательное судно.

«Предлагаю» не «приказываю» можно и возразить.

– Прошу разрешения остаться на мостике до конца!

– Как угодно, – неожиданно легко согласился командир. – Только ни во что не вмешивайтесь. Это приказ!

– Слушаюсь.

Командир отвернулся от Катаньи и заметил понурого Сташевского зажатого между двумя рослыми сержантами. Тут же подал знак рукой, мол, уводите его отсюда!