Александр Антонов - Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман

– А когда я начинал работать в Иллюзионариуме, впрочем, тогда это была всего лишь лаборатория, так оно не было.

– Так вы, верно, тогда и академиком ещё не были? – сподхалимничал Катанья.

Грубая лесть не вызывает отторжения даже у умного человека, когда он к ней расположен. Шиллер лишь от души рассмеялся.

– Я тогда и профессором-то не был, простым инженером ишачил.

Заметив, как у Катаньи дёрнулась щека, академик добавил:

– Этому слову «ишачил» я научился у Таши Снеговой, она любила такие словечки. Отличный, я вам скажу, был человечек – эта Таша, да и учёный перспективный. А её героическая гибель потрясла тогда всё Содружество. Пронеслась по жизни яркой звёздочкой и ушла последней вспышкой… – Академик помолчал потом, будто что-то припомнив, взглянул на Катанью. – Погоди, ты ведь был тогда на «Ньютоне-11», или это было в другое время?

– Нет, именно тогда и было, – нехотя подтвердил Катанья и поспешил вернуть разговор в прежнее русло. – Вы начали говорить про синтезированную пищу…

Академик выгнул бровь, как бы спрашивая «разве?», потом лицо его прояснилось: слава звёздам, припомнил!

– Ну, так вот. В бытность мою простым инженером синтезировали учёные-пищевики биомассу, из чего – лучше нам с тобой не знать. Только содержала эта биомасса все необходимые для нормальной жизнедеятельности человека компоненты: белки, жиры, углеводы и тому подобное. И ингредиенты для её изготовления можно было выращивать в нужных количествах при крайне малых затратах в широком понимании этого слова. Одна беда: на вкус, вид и запах была эта биомасса гадость гадостью. Тебе не приходилось видеть, как выглядят просроченные продукты из сипа?

– Видел разок, – скривился Катанья, – когда забыл сбросить остатки лазаньи в утилизатор. Несколько дней потом на еду смотреть не мог.

– Вот это она и была, биомасса, – пояснил Шиллер.

– Великий космос! Зачем вы мне это сказали? Я ведь теперь…

– Хватит! – оборвал Катанью академик. – Переигрываешь, дружок. Стали бы в твоём ведомстве держать такую институтку.

– Виноват, – сразу посерьёзнел Катанья, – больше не повториться!

– Ладно, – добродушно усмехнулся Шиллер, – или как там у вас говорят? – принято! Где там застряли наши бараны? В биомассе? Так вот, нашей лаборатории, в числе, правда, ещё пары-тройки ей подобных, дали задание привести эту бяку в потребный вид. Приемлемого результата удалось достигнуть трём лабораториям, включая нашу. Мы приплелись в хвосте. Уже ушли в космос корабли, где экипаж кормили супом и кашей от двух первых лабораторий. Только один вид супа и только один вид каши – никакого разнообразия их метод не предполагал. Так что часть продуктов приходилось всё же брать с собой, чтобы не свихнуться от однообразия пищи. И вот, когда про нас уже стали забывать, устраивает презентацию наша лаборатория: пять первых блюд, пять вторых, несколько видов закусок и десертов, и всё это из биомассы! Нас хвалят, а мы говорим: это не предел, наш метод позволяет в перспективе готовить из биомассы любую пищу. А всё почему? Да просто подход к решению задачи у нас и наших конкурентов был разный. Они решили не мудрить: одна группа меняет вид биомассы, другая – вкус, третья – запах. Получили результат, смешали: вот те каша, вот те суп! Хочешь чего другого – начинай всё сначала. Мы же стали решить проблему в комплексе, то есть стали учить машину понимать, что каждое блюдо имеет свой вкус, вид и запах, объединённые в единое целое. Долго бились над решением, а когда получили результат, всё остальное стало просто: задаёшь пищевому синтезатору параметры по виду, вкусу и запаху и если биомасса содержит все необходимые ингредиенты – получай хоть бифштекс с кровью, хоть пельмени сибирские!

– А с просроченными продуктами… как это? – спросил Катанья.

– Ну, это совсем просто. Ведь ты понял, что вкус, запах и вид синтетической пищи это своего рода иллюзия? Задай срок действия иллюзии равным сроку годности продукта, и всё.

– Хорошо. Выдаваемая сипом пища – это биомасса в оболочке из иллюзии, я правильно понял?

Шиллер кивнул.

– А то, что вы мне сегодня продемонстрировали, что это?

– Это всего лишь преобразованные энергетические волны, дорогой Доминик!

– Из какого вида энергии и во что преобразованные?

– Не стану отвечать. Во-первых, можешь не понять, а во-вторых, это тайна за семью печатями, и не мной, поверь, поставленными. Но конкретно по сегодняшнему эксперименту – а проникающее голографирование всё ещё находится на стадии экспериментов – кое-какие пояснения могу дать. Для всех участвующих в демонстрации объектов методом проникающего сканирования были сделаны энергетические копии.

– То есть касательно людей… – начал Катанья.

– Были сделаны точные копии всех внутренних органов. Молодец, на лету схватываешь! Затем копии поместили в два абсолютно идентичных приёмопередатчика со встроенными преобразователями энергетических волн. После этого голограммы были включены и в двух соседних павильонах возникли два Сент-Антуанских предместья. После этого в каждый из павильонов вошли по три фехтовальщика, подпоясанных в одном случае красными, в другом зелёными шарфами, а в каждом из соседних павильонов одновременно появились их голографические двойники. Дуэль, которую мы с тобой наблюдали, происходила одновременно на двух площадках, и на каждой люди сражались с голограммами своих противников.

– Которые при этом в точности повторяли все движения оригиналов, – закончил Катанья.

– Верно! Таким образом, люди по большому счету сражались друг с другом, но наносили при этом уколы только через голографическое оружие своих электронных двойников.

– То есть не имитировали бой, а дрались по-настоящему, без боязни серьёзно травмировать соперника. Здорово! А как же всё-таки реагировал организм участников боя на попадание?

– Хороший вопрос, – одобрил Шиллер. – Ну, про проступающую при нанесении укола кровь я говорить не буду, такими трюками овладели ещё несколько столетий назад. Что до организма, то, при любом попадании, в мозг посылался соответствующий сигнал. При лёгком ранении ощущение в месте попадания сравнимо с настоящим уколом. При ранении средней тяжести болевое ощущение не усиливается, но может частично или полностью онеметь раненая рука или нога. При тяжёлом или смертельном ранении тело бойца просто обездвиживается и он выходит из игры. Скажу по секрету: нашей разработкой уже заинтересовался спецназ Звёздного флота.

– Ещё бы! – ничуть не удивился Катанья. – Такой тренажёр! А какие перспективы для театра!

– Театра? – переспросил академик. Потом лицо его прояснилось. – Ну, конечно, театра, я как-то не подумал. И много ещё для чего!