Shigure Tou - Кокон черной бабочки

– Как прикажете, – глаза андройда с чрезмерно длинной шеей сверкнули и на пару секунд погасли. Шум процессора затих, чтобы через мгновение заработать с новой силой. Вскоре седая снова к нему прислушается и перестанет замечать.

– Госпожа Роза, Вам пора принимать свои лекарства.

– Откажусь, нас постигла великая трагедия, разошли сообщения всем членам сообщества и отвези меня в главный зал. Люди должны узнать о том, что произошло.

– Что-то ужасное? – могло показаться, что робот испытал беспокойство.

– Поистине, моя дорогая, но мне нужно беречь силы, услышишь всё на общем собрании.

Яркое солнце отражалось от огромного золотого креста, заставляя меня щуриться. Клир затянул очередной псалом. Игумен поднял посох. Люди, скорее по привычке, славили Бога. Типичное воскресенье Сент-Этьена.

Нынешняя литургия отличалась красотой и торжественностью. Один из моих старших братьев заслужил сан диакона. Именно поэтому наше многочисленное семейство находится в первых рядах, сжигая куплен-ные в церковной лавке свечи.

Отец еле заметно хмурится и тут же старается скрыть недовольство, крестясь. Оно и понятно, вряд ли ведущий физик империи смирился с решением своего первенца.

Прихожане превращались в недоваренных раков. Давящая духота не позволяла сконцентрироваться на происходящем. Часть лица под силиконовой накладкой чесалась.

Вздохнув чуть громче, чем следовало, я получил порицающий взгляд матери и нескольких сестёр.

Можно получить с миллион учёных степеней, изучить все природ-ные явления, понять сущность бытия, но всё равно найдутся люди, по природе своей верующие в существование того, что не поддаётся рациональному объяснению. К таким людям можно отнести превали-рующую часть не только нашей коммуны, но и всей Империи. Остальные же либо скрывают своё отношение к происходящему, под-страиваясь под общество, либо мотают срок, либо, ещё не пойманные, примыкают к оппозиции, стараясь добиться только им понятных идеалов.

Меня и, скорее всего, отца можно отнести к тем, кто скрывает. Я не очень хорошо с ним знаком, но не думаю, что учёный всерьёз задумается о существовании высшей силы, которая так усердно запре-щает развитие некоторых научных отраслей и философских движений.

Два бородатых иподиакона взяли моего брата под руки и повели к царским вратам, нараспев произнося нехитрые слова, которые я никогда не старался расслышать. Мне становилось дурно, пришлось опустить голову.

Раздались женские крики. Меня кто-то толкнул. Клирики сорвались со своих мест, разбегаясь в стороны. Брат упал на пол, пятясь в сторону разбегающихся прихожан. Настоятель храма пал ниц, крича неразбор-чивую молитву.

В секунды огромный золотой крест объяло голубое пламя. Невооб-разимо-завораживающее зрелище. Мне даже испугаться толком не удалось.

Краем глаза я заметил отца, что двинулся в сторону пламени. Схватившись за ворот рясы, он поднял моего перепуганного брата с пола и потащил прочь из церкви. Матушка последовала примеру мужа, подталкивая сестёр и младших детей к выходу.

На долю секунды я встретился взглядом с отцом, но, испугавшись его больше пламени, отвернулся.

Мне и самому стоило поскорее покинуть церковь, но пламя не переходило с креста, да и обдавало скорее холодом, нежели жаром. Бояться нужно было толпы на выходе, нежели этого странного явления, потому я остался на месте, переживая первоначальный шок.

Люди плавно перетекали за пределы храма. Вскоре от толпы в огромном зале остались лишь крохи. Игумен, несколько монахов, я и ещё один прихожанин. Частенько видел его по телевидению, какой-то политический деятель. Вроде, с его семьей была связана странная ле-генда. Только вот не могу припомнить какая.

Засунув руки в карманы, он безотрывно наблюдал за пламенем, сводя густые брови к переносице, чем немного меня заинтересовал.

– Молодой человек, Вам пора, – мужчина даже не посмотрел в мою сторону, а я, почему-то испытав смущение, побежал прочь.

На парковке творилась суета. Люди, поддавшись стадному инстин-кту, старались поскорее покинуть прилегающие к церкви земли. Я, можно сказать, физически ощущал их страх. Липкий, немного наиг-ранный. Ничего удивительного, пламя больше походило на голограмму, никого не обожгло и не покалечило. Никакого накала страстей, одни домыслы. Однако и их оказалось более чем достаточно для такой суматохи.

Даже при этом беспорядке, я с легкостью нашёл картеж своего семейства. И дело не в статусных машинах или ярком графском гербе. Матушка, подражая императрице-наседке, слишком вульгарно пыта-лась заботиться о собственных детях. Однако сегодня к ней присоеди-нился и отец. Он о чём-то спорил с перепуганным братом, пытаясь впихнуть оного в машину. Наконец его терпение лопнуло и, получив оплеуху, несостоявшийся монах полез в транспорт.

– Салазард, ну, сколько можно ждать?! Где ты ходишь, когда такое творится?! Совсем не бережёшь сердце матери! – готов поспорить, она вспомнила обо мне только потому, что я появился на горизонте. На-верное, не просто уследить за двенадцатью отпрысками. Судя по её фигуре, вскоре нас может статься тринадцать.

– Прошу прощения, – объяснения были излишними. Матушка уже притворялась плачущей. На секунду я вообще пожалел о том, что покинул церковь. Любопытство прожигало мои мысли. Погасло ли пламя? Да и не походило это на огонь в привычном смысле. Почему сейчас? Что спровоцировало инцидент? А самое главное: как его истол-кует церковь, и что грозит брату?

Слуга придерживал дверь авто, предлагая мне наконец-то занять место на заднем сидении. Несколько моих младших братьев, уже во всю шалили, передразнивая друг друга. Они и не обратили внимания на то, что кто-то потревожил их пространство. Скорее всего, они не поняли происходящего, радуясь тому, что их вывели из душного помещения. И правда, можно было бы поставить несколько кондицио-неров в столь посещаемое место. Неисповедимы пути господни.

Тяжело вздохнув и подперев голову рукой, я посвятил внимание церкви. Красивый, богато украшенный храм с эффектными крестами на золотых куполах. Самый обычный для нашей местности приход, который я вместе с семейством посещаю каждое воскресенье на протяжении шестнадцати лет. Странное дело, вся эта история дурно пахнет.

Дверь закрылась, и авто двинулось с места.

– У тебя лицо поехало, – смеялся один из младших, тыча в меня пальцем.

– Поехало! – поддерживал его второй, явно гнусавя.

Пришлось поправить накладку и распустить волосы, закрыв часть лица.

– Так лучше? – улыбался я им, поражаясь тому, что детишки даже не подумали испугаться или спросить, почему у их брата такое странное лицо. Наверное, просто считают меня уродом.