Андрей Валентинов - Аргентина. Лейхтвейс

Обошлось, никто не потревожил. Проснувшись и наскоро сделав привычную зарядку, он отломил от шоколадной плитки ровно половину, отхлебнул из фляги – и, нацепив ранец, взмыл прямо в небо, в синий горячий зенит. Лишние полдня – законная награда. Начальство ждет его на западе, а он свернет на юг.

И никто, никто не помешает!

Нужную скалу Лейхтвейс уже заметил – чуть повыше прочих, гладкая, ровная с зеленой травяной каймой возле подножия. Мечта альпиниста! Его сослуживцы по полку только и говорили, что о горах. Каждый, даже зеленый новичок, мечтал попасть в «категорию шесть», касту лучших из лучших, на всю Германию – едва ли десяток, даже если с аннексированной Австрией считать. Лейхтвейс честно постигал трудную науку горного стрелка, но без всякого воодушевления. Зачем ползти, когда можно взлететь? И доползешь далеко не всегда, эта скала едва ли по силам даже «категории шесть», разве что самым отчаянным. Однако мало просто подняться, надо еще знать – куда. Черный провал в каменной тверди с земли не заметен, его можно увидеть лишь в полете.

Вниз!

Серый камень – навстречу. Две трещины, между ними маленький порожек, дальше – неровный темный овал. Уже возле самой скалы Лейхтвейс разжал руку, снижая скорость, затем оглянулся, скользнув взглядом по синим небесам. Чисто, ни облачка. Внизу никого, в небе тоже…

Он нащупал подошвами порог и выключил ранец. Как и всегда, на плечи привычно навалилась тяжесть, мышцы свело болью… Прошло! Не такая уж большая плата за часы полета.

Шаг – из света во тьму. В первый миг – ничего, и лишь когда глаза привыкли, он увидел то, что и ожидал: маленький грот с неровным потолком, пол, устланный пожелтевшей хвоей, у стены – раскладная военная койка, возле другой – завернутый в промасленную тряпку автомат BMP-35. А на уступе возле койки, контрастом всему – маленькое, ладонью накрыть можно, четырехугольное зеркальце.

Ничего касаться не стал. Сел прямо на сосновые ветки, снял очки, шлем, расстегнул воротник.

Здравствуй, Ночной Орел!

Чуть больше года назад, весной 1936 года, губернатор Додеканеса Чезаре-Мария де Векки, фигура в стране не слишком заметная, в одном из своих выступлений помянул Большую Италию – новую империю, в которую скоро войдут Корсика, Ницца, Корфу, Далмация, Мальта, а заодно Албания с Грецией и северная часть Туниса. Газеты речь перепечатали, однако мало кто отнесся к словам губернатора всерьез. Мечтателей в фашистском руководстве пруд пруди, сказывалось наследие бесшабашных футуристов. За рубежом речь игнорировали, там своих фантазеров хватало. Князь тоже не отнесся к сказанному всерьез, куда больше его заинтересовало то, о чем де Векки умолчал.

Корсика, Ницца, Корфу и прочие части будущей империи могли спать спокойно – воевать с Францией Дуче не по силам. Однако не прошло и месяца после опубликования губернаторской речи, как рухнула в никуда Швейцария. Италии отошел кантон Тичино, не слишком заметная доля, однако достигнуто все было без войны, быстро и эффектно. Газеты захлебнулись от восторга, в центре Рима начали строить мемориал, а бывший берсальер Дикобраз положил на стол карту Средиземноморья и задумался всерьез. Великую Италию все-таки начали строить…

Матрас так и не принесли. Ночь князь провел на жестком железе, подложив руку под голову и глядя в темный потолок. Заснул под утро. Молчаливый надзиратель разбудил с первыми лучами солнца – днем в камере лежать не полагалось. Дикобраз сел на койку, прислонился к стене и закрыл глаза. Может, и не заметят.

…Разноцветные стеклышки неслышно кружили в черном водовороте, сталкивались, цеплялись друг за друга, неспешно складываясь в четкий и ясный рисунок. Каждую серьезную политическую акцию бывший капрал Кувалда, помня фронтовой опыт, начинал с артподготовки – с массовых арестов. Так было перед роспуском парламента, так было и перед Абиссинской войной, и перед аннексией Тичино. Специальный трибунал безопасности обходился без излишних формальностей.

Значит, Кувалда опять что-то задумал. Что-то – и где-то. Корсику, Ниццу, Корфу, Далмацию и Мальту вычитаем.

Что в остатке?

О Ночном Орле Лейхтвейс первый раз услыхал перед поездкой в Испанию. Разговорился один из новых знакомых, летчик из легиона «Кондор». Вылет предстоял наутро, почти вся группа спала, а они с парнем заварили кофе и слово за слово разговорились. Лейхтвейс числился механиком, к тому же гражданским, поэтому летун поглядывал снисходительно, то и дело повторяя, что видал виды. Ничего особенного о себе не рассказал, вероятно, и нечего было – зато вовсю хвастался новейшей техникой, на которой скоро предстоит летать. Однако, допивая очередную чашку, обмолвился, что охотно променял бы кресло пилота в новейшем истребителе на американское чудо – летающий ранец. Сам его не видел, зато другие наблюдали лично, а командир части даже присутствовал на испытаниях, где были все-все-все, включая «самого главного».

Лейтхвейс не слишком удивился. Как минимум один ранец, из тех, что располагал Рейх, передали в Люфтваффе. Геринг, решив похвастаться, пригласил на полигон фюрера. И – прощай секретность.

Сомневаться в словах летчика не стал, однако заметил, что пользы от такого ранца не слишком много. Один человек, пусть даже крылатый, войну не выиграет. Его спутник вначале промолчал, но затем, перейдя на шепот, сообщил, что один такой крылатый уже действует. Люфтваффе неоднократно получали приказы на перехват, но без малейшего результата. А зовут смельчака Ночной Орел.

Лейтхвейс вначале не поверил. Последние три месяца и вправду ходили разговоры о неуловимой террористической группе. Рассказывали странное: диверсанты не трогали военные объекты, предпочитая сжигать квартиры нацистских чинуш – от провинциальных гауляйтеров до работников столичных министерств. Апофеозом стал пожар на даче рейхслейтера Роберта Лея, не слишком популярного главы Трудового фронта.

Почему так? Некоторые считали, что речь идет о вульгарном шантаже. Подполье желает как следует всех напугать, демонстрируя свою силу. Самые же циничные рассудили иначе: террористы отнюдь не подпольщики, а из Вермахта, просто тренируются. Отчего бы и нет? Рейху – никакого вреда, а зажравшиеся бонзы станут вести себя поскромнее.

Ночной Орел… Оказывается, неизвестный террорист действовал в одиночку.

Действовала…

«Пилот-испытатель Вероника Оршич. Буду у вас инструктором, ребята».

Маленький грот в скале они отыскали вместе во время очередного испытательного полета. Лейхтвейс увидел его первым и первым же шагнул на теплый от солнца каменный порог. Никакой пользы от случайного открытия не ждал, тем не менее, охотно дал слово сохранить все в тайне. И в самом деле, о каждой мелочи незачем докладывать начальству.