Михаил Пинский - Река времени. История одного оператора

большого ценителя изящного искусства….

***

– Всё сделаем, Ваше сиятельство. Не волнуйте-с.

Градоначальник Иван Константинович был не высок, малоподвижен, чрезвычайно тучен и бочкообразен как его колонны, и краснолиц, словно какой индеец. Город держал почти пятнадцать лет. Управлял не шатко не валко. Придерживаясь принципа «золотой середины», квинтэссенцией которого могла стать известная народная поговорка «и волки сыты, и овцы целы». За время властипридержания много врагов не нажил, но всё же…. Начальства боялся. Везде видел козни врагов. К появлению такого высокого гостя готов не был, а посему робел, изрядно волновался, отчего сильно потел и ежеминутно вытирал пот огромным батистовым платком.

– Сегодня не обессудьте, Ваше Сиятельство. Никак не смогу переправить. Тишка, скотина пьян, а другого паромщика нет-с. А завтра, по утру, извольте. Всё сделаем в лучшей форме…. И о происшествии доложу в уезд. Нынче человека и пошлю. Не сомневайтесь.

Распрощавшись с городничим, князь отправился на постоялый двор. Там он обнаружил Филиппа в обществе нескольких офицеров-фуражиров смоленского драгунского полка. Старый слуга пребывал слегка навеселе и с изрядной долей красноречия рассказывал о происшествии и об раненом молодом чиновнике. Офицеры тепло и любезно пригласили князя «поддержать честну компанию». Илья Алексеевич охотно согласился.

– Ваше Сиятельство, я вам вот что скажу, рана у молодца так себе – пустяк-с. Бывают и поинтересней. Вот случился у нас казус. Служил в полку капитан Пятаков. Большой, знаете ли, оригинал. Свинцовые пули на дух не переносил, а только железные. Рубака отчаянный. Бывало, только битвой за сто вёрст запахнет, а он уже в седле. Глазищи горят, что эти ваши свечи. Сабля наголо. А коли месяц, другой дела нет, с ним такая меланхондия случается, что и не описать пером никаким…. Так вот, будучи однажды в изрядной меланхолии и крепком подпитии, умудрился всадить себе пулю в голову. Прошла пуля снизу, через подбородок, прошила мозг, и вышла через череп. А пуля, как я упомянул, железная была. Мы думаем всё – представился молодчик. Ан, нет, выжил. Провалялся в лазарете с пол годика и вполне здоров остался. Только после случая этого стал голоса ангелов слышать. Со службы ушёл, в монахи подался…. Вот такие казусы в

жизни случаются…. А тут ранка пустяшная….

Князь, размышляя о своём, слушал драгуна в пол уха.

– Да нешто такое возможно сударь? – Усомнился Филипп.

– Вот вам истинный крест. – В подтверждении своих слов драгун энергично перекрестился.

– Ежели позволите Ваше Сиятельство совет дать. Молодца надобно к

нам в Смоленск, али в Калугу, там тоже лазарет отменный. Вмиг на ноги поставят.

В Калугу не по пути – крюк приличный. Ничего в усадьбе старина Гюнтер почище лазаретов станет. Решил князь.

«… утром ухожу. Надеюсь добраться до Павловского дней за пять, шесть. Двигаться планирую через леса по известной тебе Игумновской дороге. Открыто с таким грузом идти опасаюсь, да и не получится. Все пути теперь малоподвижны по причине скопления войск и беженцев. За меня не волнуйся. С собою беру надёжных мужиков, так что разбойников не опасаюсь.

Более всего князь Михаил беспокоит меня теперь мысль: правильно ли я поступаю, бросая в это тревожное время кров наш родовой. Много передумал я на счёт сей, и всё более склоняюсь к мысли, что поступаю верно. Нельзя позволить врагу разорить род наш.

Но не только это заставляет меня на старости лет покидать свой дом. Некоторые известные тебе люди доверили мне свое ценное имущество. Я взялся помочь этим людям, дабы спасти их от неминуемого разорения….»

***

Наш отдел, как выразились бы в древности, «стоит на ушах». Из расшифрованного блокнота получается, что князь движется в моём юго-восточном направлении, и оно теперь остаётся неприкрытым….

Вот и настала моя очередь включаться в операцию.

Предстартовая подготовка завершена. Меня уже отсканировали, грузовая капсула загружена, и теперь я бесцельно слоняюсь в секторе карантина. Это самое невыносимое время во всей операции. Каждая минута длиться бесконечно долго, время словно замедляет привычный ход. Специалисты говорят, что это действие силового поля при «раскачке» генератора. Не знаю, наверное, это так, но я думаю, что дело в живущем в глубине подсознания генетическом страхе перед неизвестностью. При этом сам процесс перемещения не запоминается. Ты просто помещаешься в гермокапсулу, и через мгновение уже локализуешься в нужном времени и месте. Но эти томительные часы ожидания даются тяжело…. Нам ещё повезло. Когда-то давно оператору приходилось ожидать почти неделю пока технические службы подготовят оборудование перемещения. Наш шеф Густав помнит ещё время, когда карантин длился сутки….

Интересно, как там ребята. Они не знают, что блокнот успешно расшифрован и теперь мы с ними поменялись местами. Их направления сделались второстепенными, а моё из вспомогательного превратилось в стратегическое. Об этом никто из наших аналитиков серьёзно не предполагал, потому что в исторических документах имение сестры князя Натальи Алексеевны, доставшееся ей от покойного мужа нигде не

упоминалось.

Хорошо, что блокнот расшифрован….

Едва процессия скрылась в лесу, и усадьба затихла, из боковой

калитки вышел человек и крадучись, часто озираясь по сторонам, двинулся к старой кузне. Скоро его поглотил предрассветный туман.

***

Днём обнаружилось, что исчез садовник Порфирий.

Дворовые искали его везде, но найти не смогли. Не появился он и к вечеру. Не объявился и утром.

Княгиня Мария Павловна не на шутку встревожилась. Она знала

наверняка, что Илья Алексеевич не планировал брать с собой Порфирия. Что-то подсказывало ей, что исчезновение садовника не к добру. Утром выяснилось следующее обстоятельство – пропала коляска молодого князя и лошади. А вечером староста из села Пригорово сообщил, что мужики видели за дальними лугами направляющийся на запад экипаж. И даже, вроде бы, узнали садовника.

У зарёванной служанки Порфирия Алёны выпытали, что садовник

утром прошлого дня тайно отправился куда-то, пообещав по возвращению

сделать ей, Алёнке, «презенту»….

Новость эта вызвала у старой княгини тревогу.

– Не к добру это. Чуяло моё сердце беду. Что делать?.. Надо князя как-то предупредить.

– Чай теперь его, матушка, найдёшь. Кто же знает где батюшка Илья Алексеевич. А ты матушка не убивайся. – Утешала княгиню старая ключница Татьяна. – Не кручинься, Господь добрый, не выдаст.

Княгиня сидела в зале, зябко кутаясь в шаль. Здесь же собрались почти все дворовые слуги.