Николай Зеляк - Посейдонис-2. VI книга научно – фантастического романа «Когда пришли боги»

Геракл счёл за благо промолчать.

А мать Геракла продолжала яриться.

– Конечно же, этот бред несла та женщина, которая тебя целовала! Так?

«Блудный» сын снова промолчал.

Алкмена сокрушённо покачала головой.

– Взрослый? Поглядите на него! Он, взрослый! Да какой же ты взрослый, а? Какой? Ты же совсем ещё мальчик!

Хотела было всплакнуть, но солёная вода течь из глаз не пожелала.

– И когда ты, наконец, повзрослеешь?

Её сын поднял голову и пробасил:

– Я уже взрослый…

Алкмена, вместо ответа, лишь повертела пальцем у собственного виска.

А, тем временем, радостный Эврисфей торжественно вручил вожделенный подарок своему драгоценному чаду. Дочь Эврисфея пребывала на седьмом небе от счастья. Отныне только она хозяйка несравненного пояса. Теперь она станет самой красивой, стоит ей только подпоясаться сказочным поясом. Теперь, пожалуй, сама Ипполита станет ей завидовать. И поделом!

Однако мечты часто не согласуются с реальностью. К несчастью, с дочерью Эврисфея произошёл именно такой случай. Пояс царицы амазонок не украсил чадо Эврисфея, не сделал её красавицей. Скорее наоборот, он, почему-то, подчеркнул в её фигуре то, что надобно было скрыть.

Подпоясавшись царским поясом, Зая обратила ликующие взоры на отца.

– Ну как?

Эврисфей очень любил свою дочь. Хотя, хитрить и льстить он любил не меньше. Однако когда он увидел преображённую дщерь, то мышцы лица его сами непроизвольно пришли в движение. Оно стало таким, словно хозяин его разом съел незрелый лимон.

Эврисфей улыбнулся. Но улыбка у него, тоже, получилась «лимонной».

– Ты прекрасна!

Пожевал губами, словно желая избавиться от «лимонного» вкуса.

– Только без пояса ты выглядишь ещё прекрасней!

Еще немного пожевал губами.

– Он сильно портит твою красоту.

В глазах Заи, ликование сменилось разочарованием.

– Да?

Хитромудрый отец бодро подтвердил свою правоту:

– Тут и спорить нечего.

Зая сняла пояс.

– Что теперь с ним будем делать?

Эврисфей облегчённо вздохнул.

– Что с ним делать? Вернём его прежней хозяйке. Пусть он лучше уродует её!

Дочь и отец дружно рассмеялись…

Атлантолог посмотрел на Ярилова так, словно уличил того в мелкой пакости.

Ярилов не мог, не заметить этого взгляда:

– Я чем-то провинился, Чарльз?

Смит загадочно улыбнулся.

– Может, быть…

– А конкретно?

– Если говорить конкретно, то наступает момент истины, дорогой Ник!

– То есть?

– Сегодня начинает свою работу наша глубоководная артиллерия. «Олимпия» стоит, точно, в той точке океана, где, по твоим прогнозам, находится центр Посейдониса.

– Ах, вот в чём дело!

Космонавт сделал вялый, протестующий жест рукой.

– Мой друг, я ведь не аптечные весы!

Смит рассмеялся.

– А мы проверим. Для того и стали здесь!

Тепло посмотрел на Ярилова.

– Если сказать честно, то мы верим твоим прогнозам. Они не подводили и подтверждались опытом. А практика, как известно, критерий истины. Акустический зондаж дна океана здесь, просто, отдыхает.

Они удобно разместились перед широким экраном. Каюта, из которой Смит и Ярилов руководили работами, напоминала, не то командный пункт, не то боевую рубку. Обставлена она была аскетически.

Сюда стекалась вся информация по текущим делам. А дел было много, и на поверхности и глубоко под килем. Квантово – цифровой, обладающий не хилой разрешающей способностью, компьютер готов был оперативно предоставить подробную визуальную информацию о том, что происходит, в данный момент, на глубине триста семьдесят метров.

Глубинные водные гаубицы уже работали, довольно, долго. У каждой был свой сектор обстрела и свой манёвр. Они действовали автоматически, в соответствии с заложенной в них программой. На ручное управление глубинная артиллерия переводилась только в том случае, когда требовалась ювелирная точность. А пока, они били по площадям. Методично оттесняя массы придонных отложений от центра к периферии, они создавали искусственное грязевое «торнадо», «глаз» которого должен был открываться всё сильнее и сильнее.

Какова толщина придонных отложений, и какую работу успели проделать машины, пока никто не знал. Обширный монитор демонстрировал лишь бархатную черноту.

Ярилов задумчиво произнёс:

– Всё, как в космосе, только без звёзд.

Смит оторвал взгляд от монитора и повернулся к собеседнику.

– Звёзд, действительно, нет, это правда. Зато скоро займётся «заря».

Космонавт переспросил:

– «Заря»? Что, это?

Чарльз охотно пояснил:

– Глубоководные машины работают при электрическом свете. Но вода, сейчас, настолько замутнена, что из глубины на поверхность не может пробиться ни один фотон.

– Как из чёрной дыры?

– Красивое сравнение.

Атлантолог поправил очки.

– Однако когда муть немного уляжется, тогда мы и увидим долгожданную «зарю».

– Сияние?

– Почти. Мы увидим слабое, рассеянное свечение.

Неожиданно с палубы донёсся возглас, да такой зычный, что Ярилов немного вздрогнул. Он, сразу же, всколыхнул сонную атмосферу каюты. Это был даже не бас, а целая иерихонская труба. Такой голос мог бы спокойно сотрясать воздух, на расстоянии в целую морскую милю, без всяких усилителей. Ярилов уже знал, более-менее, всю команду, но хозяина голоса не признал. Видно, тот исторг звук, находясь в особом состоянии духа. Хотя, в рутинной жизни, голос его, по-видимому, ничем особенным не отличался.

Сверху вещали:

– Эй, все наверх! Скорее! Здесь творится такое! Под килем пошла другая вода!

Ник поморщился.

– Кто это такой голосистый?

Чарльз улыбнулся.

– Боцман! Только он может так звучать, и то только по большим праздникам.

При слове «боцман», Ярилов вспомнил тумбообразного детину с низким голосом. Его, кажется, звали Жак. А вот фамилию он запамятовал. Жак вечно ходил, либо с банкой, либо с бутылкой, наполненной его любимым напитком. По его словам, он пил, чтобы соблюсти в организме водный баланс. Шутник и балагур, он говорил, что пиво заменяет ему одновременно и молоко и «колу». Несмотря на то, что он постоянно квасил слабый алкоголь, обязанности свои исполнял отменно, а потому, руководство экспедиции смотрело на его, не очень здоровую привычку, сквозь пальцы.

Ярилов ещё вспомнил, что от него всегда несло чем-то кислым. Вначале он подумал, что бедный боцман трезвенник, а это балует его организм, вырабатывая, вопреки воле хозяина, лишние молекулы этилового спирта, которые затем испаряются совместно с трудовым потом. Ан, нет, здесь на лицо был заядлый любитель пива, который без ячменного напитка не мог прожить и дня!

Смит спокойно сказал:

– Пойдём, глянем, из-за чего переполох. Боцман зря икру метать не станет!