Сборник Сборник - Фантастика, 1964 год

Очевидно, население Сервантеса не теряло времени, пока мачты защиты были выключены. Теперь нас спасала от лвоков только электромагнитная броня танка.

Океанографическая станция была погружена во мрак. Лишь в спальне миссис Гартман горел свет.

Нельзя было терять ни одной минуты. Я повел танк прямо на стену…

Достаточно было одного взгляда на кровать, чтобы понять, что здесь произошло. От миссис Гартман уже почти ничего не осталось.

Я на мгновение отбросил крышку люка и подхватил рукой тщедушную фигурку в красном скафандре, с ужасом глядевшую на останки бабушки, После этого я навел ствол квантового деструктора на кровать…

Танк мчался по направлению к космодрому. Сейчас вся надежда была на ракету космической связи, если туда еще не успели забраться лвоки. С Энн, по-видимому, все было кончено: защита ее геликоптера питалась от центральной станции…

Я резко затормозил у самой ракеты. Раньше, чем мы с Гревс успели опомниться, Барбара откинула крышку люка и соскочила на бетонную поверхность космодрома.

Бедная девочка! Мы уже ничем не могли ей помочь. Лвоки никогда не отдают своих жертв. Нужно было избавить Барбару от лишних страданий.

Гревс закрыла глаза руками.

Сжав зубы, я навел ствол деструктора на красный скафандр. После этого под защитой большого излучателя мы взобрались по трапу в кабину ракеты…

Да… Меня всегда восхищала фантазия Гревс. Если бы она не придумала всю эту историю, то присяжные наверняка отправили бы нас обоих на электрический стул.

Ведь откровенно говоря, мы прикончили Харли и миссис Гартман потому, что иначе мне бы пришлось до скончания века торчать на Сервантосе и делить Гревс с этим толстым кретином.

Что же касается Энн, то она сама во всем виновата. После того как ей стало известно, что мы снова сошлись с Гревс, она совершенно взбесилась и все время угрожала нам разоблачением.

Вывезенная с Сервантоса платина позволила мне бросить работу в Компании и навсегда покончить с космосом. На следующих выборах я намерен выставить свою кандидатуру в Конгресс.

В моем кабинете над столом висит большая фотография Барбары. Мне очень жаль, что я ничего не мог сделать, чтобы спасти ей жизнь, но в ракете было только два места”.

— Отличный сюжет! — сказал редактор, снимая очки. — Теперь мы утрем нос парням из “Олд Фулера”. Думаю, Пенроуз, что мы с вами сможем продлить контракт.

Новый шедевр научной фантастики имел большой успех.

Журнал приобрел подписчиков, читатели получили занимательный рассказ, Пенроуз — доллары, миссис Пенроуз — нейлоновую шубку, Том — спортивный шевроле.

Словом, все были довольны, кроме крошки Мод.

Ей было жалко свою любимую сказку о Красной Шапочке.

— Надень синий галстук, — сказала миссис Хемфри, — этот слишком пестрый.

Мистер Хемфри вздохнул. Он ненавидел синий галстук, ненавидел крахмальные воротнички, ненавидел воскресные чаепития у этой старой лошади Пэмбл, ненавидел выходить на улицу со своей добродетельной супругой, ненавидел… впрочем, довольно. Душевное состояние антиквара Джона Хемфри не нуждается в дальнейших уточнениях. С каким наслаждением он сейчас облачился бы в теплый халат, фетровые туфли и, вооружившись лупой, посвятил вечер изучению маленького тибетского божка, так удачно приобретенного сегодня у старого чудака, вломившегося в лавку, невзирая на закрытые ставни. Цена, запрошенная старичком, была смехотворно низкой, а подлинность божка не вызывала сомнений.

— Ты готов?

— Готов, дорогая. — Джон сунул божка в жилетный карман в тайной надежде улучить несколько минут, пока дамы будут обсуждать способы приготовления хрустящего печенья, чтобы тщательно рассмотреть свою покупку.

Было пять часов сорок три минуты пополудни, когда супруги сели в автобус на остановке возле дома № 96 по Чайн-Род.

Дальнейшее развитие событий шло столь стремительно, что требует при изложении поистине хронографической точности.

В пять часов сорок шесть минут шофер резко затормозил автобус и, выйдя из кабины, направился вдоль прохода. Очевидно, у него внезапно возникло желание поближе познакомиться со своими пассажирами, иначе зачем бы он стал срывать с них шляпы и щипать за носы.

Оставшись явно неудовлетворенным, он в самой решительной форме потребовал, чтобы “все двадцать шесть поганых морд” немедленно покинули автобус, потому что “он скорее сожрет свою голову, чем провезет подобных ублюдков хотя бы еще один ярд”.

В пять часов сорок девять минут шофер был атакован миссис Хемфри. Ловко пользуясь зонтиком и ногтями левой руки, она без особого труда загнала его под сиденье, после чего обратилась с краткой и энергичной речью к остальным пассажирам. К сожалению, обычными средствами печати невозможно воспроизвести все красоты этого образца ораторского искусства. Смысл же выступления престарелой жены антиквара сводился к тому, что “каждая сопля будет вправе считать ее, миссис Хемфри, последней швалью, если она сейчас не прокатит всех желающих с ветерком, пусть только ребята раздобудут ей чего-нибудь, чтобы промочить глотку”.

Верный добрым рыцарским традициям предков, Джон Хемфри первым выпрыгнул из автобуса. К сожалению, собравшаяся на тротуаре толпа уже закончила громить гастрономический магазин, и новоявленный сэр Ланселот вынужден был вызвать двух молодых леди на поединок за право обладания ящиком бренди.

Беззаветная преданность даме, отвага и умение наносить комбинированные удары дали возможность Джону быстро обратить в бегство противниц и с победой вернуться в автоковчег.

По данным полицейских протоколов, дальнейшее продвижение автобуса, ведомого твердой рукой миссис Хемфри, протекало под знаком соревнования со стопятидесятисильным шестиместным “монархом”.

Правилами игры, по-видимому, предусматривалось преодоление максимального количества препятствий в виде красных огней светофоров, мотоциклистов и будок для афиш.

В шесть часов десять минут автобус остановился на углу Чайн-Род и Мейт-стрит. Вышедшая из него миссис Хемфри жаловалась мужу на сильное головокружение.

Возвращаясь домой пешком, антиквар с супругой имели возможность наблюдать последствия таинственного шквала, обрушившегося на Чайн-Род. На протяжении всего пути им не попалось ни одной целой витрины. Особенно пострадали винные магазины и бары. Пешеходы, спешившие домой, имели столь же потрепанный вид, как и наша почтенная пара.

Добравшись до спальни, миссис Хемфри залпом выпила три стакана воды и одетая повалилась на кровать — случай, доселе не отмеченный в анналах тридцатилетнего супружества четы Хемфри. Ее муж, верный владевшей им страсти, несмотря на недомогание, решил посвятить вечер изучению божка. Увы!