Валерий Сабитов - Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

– Мне нужна художественная реконструкция события. В динамике и красках. Чтобы видна была жизнь. Компьютер на такое не способен. А сам я не имею таланта художника.

– Так вот зачем вам понадобился Майкл Крамов! Допустим, я сделаю требуемое. Что будет с моей, как ты её назвал, реконструкцией?

– С неё телепередача начнётся, ей закончится. Она разбудит эмоции, откроет шлюзы в подсознание. И закрепит интерес к вопросу. А нам останется ждать…

– Так ты ещё и психолог… Но истинный талант не работает на заказ. Ты и это учёл своей лекцией. Что ж, но условие моё: полная свобода. Что хочу, то и делаю. Никакой критики, никаких изменений. Идёт?

– Идёт. Всё, что хотите, Майкл. У вас получится как надо. Другого такого человека я не знаю.

– В таком случае я использую и эскиз портрета. Тот, что сейчас на мольберте. Тоже идёт?

Леран без раздумий согласился и с этим условием.

– А ведь он меня взял голыми руками! – удивился Крамов, – Теперь мне остаётся из данного времени проникнуть в предлагаемое забытое. В забытые лета… Никаких проблем, Барт?

Эриксон невозмутимо открыл очередную баночку пива и назидательно произнёс:

– Данное время есть всего лишь включённость индивида в локальность сети причинно-следственных связей материального мира, которая суть бесконечно малая часть явлений реальности, неограниченно распространённой во времени и пространстве.

– Это ты сказал, Барт? – удивился Крамов, – Или я заболел?

– При изменении некоторых внутренних или внешних условий подготовленный индивид может войти в систему связей с иными координатами, наполненную иными событиями, – всё так же невозмутимо и поучительно, с интонацией школьного учителя, заключил Эриксон.

– Барт, ты делаешься похожим на Лерана. С кем поведёшься… У меня появляется потребность написать и твой портрет. С вами становится опасно, впору не о прошлом, а о будущем задуматься. Да поздно мне, старому гиперборейцу, менять привязанности. Индивид… Надо же!

Крамов освободился от рыбьего хвоста и обратился к Лерану:

– Твой шеф убедил меня. Индивид Майкл Крамов начинает менять координаты. Потому прошу оставить рыбу с пивом на столе и покинуть меня, чтобы вернуться завтра утром. Днём у меня самолёт. Мне нельзя опаздывать, ждёт обитель очищения от опасных знакомств и дурных влияний.

Реакция на выпуск тележурнала, сделанный Лераном Крониным, превзошла все ожидания. Рейтинг канала «Планета сегодня» значительно превысил ранее достигнутые рекорды. Директор телекомпании Габриэль Уоррен пригласил к себе Барта и Лерана, в тёплой застольной обстановке поздравил с успехом, объявил о повышении обоим зарплаты и о присвоении Лерану статуса самостоятельного работника, и предложил начать выпуск собственной передачи. Леран отказался, выразив желание остаться в журнале «Мир и наука». Барт Эриксон, мгновенно взвесив цену минуты, тут же привёл массу аргументов для передачи своего тележурнала в руки Лерана Кронина и добился быстрого утверждения нового ведущего. Себе же выхлопотал статус свободного журналиста с правом официального кураторства над тематикой бывшего «родного детища».

Леран вынужден был согласиться. И он, и Барт понимали, что успех пришёл с лёгкой руки Майкла Крамова. Видеоряды, созданные компьютером на базе фантазии Майкла, придали в общем–то сугубо научной гипотезе о Фаэтоне понимаемую и близкую обычному человеку форму. Обыватель увидел и пережил трагедию цивилизации, похожей на земную.

Портрет Лерана, стилизованный Майклом, потеснил на городском рекламном пространстве лица старых, прежних звёзд и кумиров. Леран едва успевал подписывать контракты с рекламными фирмами, издательствами, телекомпаниями на право воспроизведения отдельных кадров из последнего выпуска тележурнала «Мир и наука». На счета телекомпании Уоррена, Крамова и Лерана потекли зелёно-золотые ручейки. Посыпались приглашения на различные шоу, фотокорреспонденты осаждали студию и новую квартиру Барта.

Поток писем через почтовые отделения и интернет требовал: продолжить тему Фаэтона. Еженедельник «Мир и наука», выпускавшийся по субботам в дневное время, стал ежедневной вечерней программой. Работы прибавилось, пришлось увеличить штат.

Государство, объединив усилия с международным сообществом, приступило к финансированию свежего проекта «Астероид», готовило открытие постоянно обитаемой научно–исследовательской станции на Палладе.

Маленький камешек, запущенный Лераном Крониным в фантастическое небо погибших фаэтов, упал на Землю людей и спровоцировал, хоть и временное, но потрясение умов и бюджетов.

Кульминацией первого успеха явилась встреча в Нью-Прайсе в очередной уик-энд. Лерана и Барта встретили как героев. У дома Крониных их ожидала толпа рыбаков, их жён и детей, одетых празднично и торжественно. Вспыхнувшая в Сент-Себастьяне слава телезвёзды, бывшей недавно просто сыном Ирвина Кронина, расцветила однокрасочную обыденность жизни посёлка.

Один Ирвин сохранял прежнее спокойствие. Мария светилась такой яркой радостью, что Ирвин старался не смотреть на жену, чтобы самому не потерять надлежащий главе семьи непотрясаемый вид.

Но реакция Леды превзошла всё! Она бросилась на шею Лерану, едва он успел ступить на песок у дома, и не отпускала его от себя ни на секунду, крепко держа за руку. Лицо её сияло таким восторгом, словно исполнилась главная мечта её жизни.

Эриксон наблюдал за Лераном, пытаясь увидеть, каким боком коснулась его талантливого воспитанника звёздная болезнь. Но вместо ожидаемого заметил, что Кронин-младший преобразился в ином направлении. Леран нескрываемо тяготился вниманием соседей и хотел одного: оказаться в доме среди своих близких.

Никогда не замечавший до того крайних эмоциональных выражений внутреннего состояния Лерана, Барт с изумлением отметил влажный блеск в золотых глазах телезвёзды, когда тот смотрел на мать, отца и сестру. Вместо того, чтобы отдалить от ближайшего окружения, известность приблизила Лерана к семье.

Через столько лет общения с Крониными впервые Барт Эриксон мог себе сказать с полным основанием: он видит возвращение сына к родителям. Только теперь семья Крониных обретает глубинное, неразрушимое единство. И он, Барт Эриксон, вместе с ними становится полноправной единицей маленького сплочённого множества. Окончательно прояснилось: любые действия Лерана приводят к неожиданным результатам и для него самого, и для близких к нему людей. Барт уяснил также, – роль опекуна для него кончается, Леран выходит на свой путь, места на котором для Эриксона может и не найтись. Роль руководителя меняется на роль старшего брата, способного влиять только мягким советом или авторитетом опыта. А причиной тому, как это ни парадоксально, – скрытая за юношеской незрелостью Лерана неизвестно откуда взявшаяся, возможно даже коренящаяся в генах мудрость.