Ллойд Морган - Битый снег

– Не знаю, – пожала плечами Розмари. – Просто… Я жила в деревне, отец – охотник, а мать я никогда не видела. С детства отцу помогала, в том числе и в охоте. Жили мы небогато, поэтому стрелять надо было всегда точно – один выстрел – один труп. Иначе приходилось тратить деньги на дополнительные пули. Вот и наловчилась.

А потом отца не стало. Полгода я пробовала выжить сама, а потом махнула рукой, сдала дом в длительную аренду (деньги перечисляют на мой счет в банке – с этим строго) и отправилась в армию. Хорошая зарплата, работа явно не сложнее той, что была в деревне, да и винтовка тут покруче будет. Вот и… Служу. А ты?

– Да как-как, – печально вздохнул Дилан. – Отец – спился. Дома – мать-старуха, сестра с племянником (мужик обрюхатил и свалил), да еще и младший брат. Старший-то брат давно с нами разругался и ушел из семьи. Сам по себе живет теперь. Только письма изредка присылает. Образования у меня нет, работал я постоянно где попало – лишь бы платили. Вот и пошел служить, чтобы мои там с голоду не померли – я ж почти все им отправляю.

Все сконфуженно замолчали – Дилан всегда был немного… чрезмерным. Глуповатым, шумным, но незлобивым – никогда не делал что-то исподтишка или назло. Этакий простецкий балагур-пацифист, казавшийся всегда немного разгильдяем навеселе. А тут – такое…

– А я вот пошел, чтобы потом по стопам отца отправиться, – нарушил неловкое молчание Джим. – В следователи без армейского опыта не берут. Отец с детства мне об этом говорил, на работу брал… Мне интересно было, вот и загорелся. Расследования там всякие, интриги…

– Молодец, – усмехнулся Лем. – А я… да черт его разберет, если честно! – Лем рассмеялся. – Отчасти – чтобы мысли в порядок привести – я ж университет закончил, не хотел пока на завод идти, хотя там место мне пригрели хорошее. Отчасти – любопытно было тут поработать – в гавани дирижабельной когда работал, там много с кем пообщался – интересным мне это показалось. Сейчас-то понимаю, что ничего подобного – тяжело и рутинно, ну да ладно. А отчасти – чтобы девушку свою бывшую позлить, наверно. Хотя она и не знает… Она просто говорила, что военных не любит. В общем, у меня тогда как перемкнуло – вот и отправился сюда.

Порой, чтобы узнать человека, достаточно на него просто взглянуть. Иногда – прожить жизнь рядом (а то и не одну). Иногда достаточно поговорить несколько раз серьезно на нужные темы или просто увидеть этого индивида в стрессовой ситуации и его “aftershock” после нее. А иногда ты и сам не заметишь, как стал ближе к другому, как узнал его на «чуть-чуть», на еще один процент ближе.

Как это произошло только что с Лемом и его друзьями.

Февраль куда-то улетучился (собственно, Лем в расположение части во второй половине февраля и прибыл), а март прошел на курсах выживания: всех, кто проходил первый год службы, на целый месяц с палатками, спальниками, запасом еды и полной боевой выкладкой отправили пешком на другую базу, расположенную в самой северной части Империи. Путь туда занимал месяц, дороги – не было вообще, городов поблизости – тоже, поэтому порой происходили и несчастные случаи: кто замерзал насмерть или частично (сильно отмораживали конечности), кто неудачно падал, а кто получал воспаление легких и умирал.

Всех жалобщиков и провокаторов ждало разочарование: при заключении контракта, там крупно, черным по белому было написано, что в первый год службы будут проходить обязательные зимние (март в императорской армии считался условно-зимним месяцем, потому что в это время все еще лежал снег) курсы выживания, которые могли нанести непоправимый ущерб здоровью. Соответственно, новобранец, подписывая этот контракт, добровольно отказывался от каких бы то ни было претензий в адрес императорской армии.

Так что к началу апреля Лем, Розмари, Джим и Дилан, как и весь их корпус (на курсы отправляли покорпусно и в разных направлениях, но так, чтобы не снижалась боеготовность базы), от великой радости лобызал потрескавшимися на морозе губами ворота старой северной крепости – конечного пункта их пути.

Обратно их доставили поездом, который казался солдатам верхом роскоши и комфортабельности, по сравнению с продуваемой всеми ветрами заснеженной степью.

Ну а уж когда корпус разбрелся по армейским баням да бассейнам – вот тогда солдаты и поняли, что такое «удовольствие» – месяц брести по чертову снегу (один раз, к концу пути, прошел ледяной дождь с ветром), мерзнуть, спать где и как попало, вечно продуваться ветром будто насквозь… Из похода не вернулись трое: один случайно застрелился, когда чистил винтовку, второго насмерть придавило деревом, когда он искал дрова, третий получил воспаление легких после ледяного дождя.

Апрель забрал с собой остатки снега, а май принес тепло и цветение растений – аллергики сатанели, зверели и испытывали прочие стадии недомогания. Реки освободились ото льда, пашни – от прошлогодней травы и прочей гадости, которую забыли (или поленились) убрать землепашцы, природа и жители империи готовились начать новый круг жизнедеятельности: вспаши-засей-взрасти-убери-повтори.

Прогулки на выходных в столицу стали приятнее: если раньше солдаты тряслись в крытой повозке и дрожали от холода по пути в город и обратно, то сейчас они все больше предпочитали верховую езду или открытые экипажи – ехать нужно было всего час, а воздух был чист, тёпел и приятен.

Как всегда, после того, как повидался с семьей, Лем отправился к друзьям в танцевальный дом – отличное место, где можно было послушать качественный джаз и потанцевать с красивыми девушками. Ну и поменять кое-что из армейских пайков на кое-что другое.

У Лема, Розмари, Дилана и Джима сегодня был выходной – и это радовало. Завтра тоже был выходной – и это грело сильнее майского солнца. Оставалось решить всего один философский и чрезвычайно важный вопрос: вернуться на ночь в часть, остаться тут (снять номер в гостинице или уйти к родственникам или друзьям) или просидеть тут всю ночь и наутро уйти в часть отсыпаться. Решение все никак не желало обретать четкую очерченность, поэтому четверо егерей просто сидели, потягивали пряные напитки и слушали музыку, глядя на небольшое количество танцующих людей.

– Хорошо! – сказал Дилан. Он пил вино со специями.

– Даа, – протянул Лем. Он пил кофе с добавками (алкогольными в том числе).

– Это ведь хорошо, что хорошо! – присоединилась Розмари, пившая «тру-эль»: эль обыкновенный, но со специями. Никто, кроме нее, это пить нормально не мог. Она уверяла, что это домашний рецепт, который они хранят поколениями. Дилан попросил, чтобы она этот рецепт забрала с собой в могилу и никогда никому не выдавала – человечество за это скажет ей спасибо.