Алексей Евтушенко - Солдаты Вечности

– Насколько я понимаю, – обратилась ко мне Марта, – ты хочешь понять, носят ли данные печальные события случайный характер или нет. Так?

– Угу. Что-то в этом роде.

– Все когда-то происходит впервые, – заметил Оскар.

– Из-за чего вообще гибнут миры? – Мне показалось, что я вот-вот ухвачу за хвост прячущуюся где-то в извилинах моего уставшего мозга нужную мысль.

– По разным причинам, – сказал Оскар. – В случае киркхуркхов и айредов мы наблюдаем действие хоть и различных, но внутренних факторов. Но бывают и внешние.

– Вот! – поднял я палец. – Меня интересуют внешние факторы. Что они обычно собой представляют?

– Обычно – не совсем точное слово, – хмыкнул Оскар. – Тем не менее… Чаще всего – это, скажем так, природная катастрофа. Довольно банальная, кстати, с точки зрения какого-нибудь земного астронома или космолога, потому что такие вещи случаются в нашей галактике постоянно.

– Например?

– Например, солнце превращается в сверхновую, а разумные существа в системе еще не освоили межзвездные перелеты. Подобное на моей памяти случалось четыре раза. Страшное в своей безнадежности зрелище. Еще – столкновение обитаемой планеты с другим небесным телом. Я имею в виду не просто какой-то там астероид, пусть даже и размером с земной Эверест или даже больше, а, скажем, тело, подобное вашей Луне. Последствия те же – гибель всего живого. Дважды был свидетелем. Так, что у нас еще… Ага, один раз планету просто-напросто разорвало изнутри – внезапные и необратимые процессы в ядре.

– Как наш Фаэтон? – не удержался я от вопроса.

– Фаэтон? – не понял Оскар.

Я вкратце пересказал ему одну из гипотез происхождения Пояса астероидов в Солнечной системе, по которой Пояс образовался после взрыва планеты Фаэтон, когда-то, миллионы лет назад, занимавшей орбиту между Марсом и Юпитером. Некоторые романтически настроенные головы до сих пор считают, что на Фаэтоне вполне могла быть разумная жизнь, а уж совсем фантазеры – что жизнь эта, сделав промежуточную остановку на Марсе, обосновалась в результате на тогда еще безразумной Земле, и мы, люди, являемся прямыми потомками фаэтонян. Или фаэтонцев, как кому больше нравится.

– Ах да, вспомнил, – кивнул Оскар. – Что ж, очень может быть. Я имею в виду существование Фаэтона, а не разумной жизни на нем. Хотя… Впрочем, мы сейчас не об этом.

– Значит, сверхновая, столкновение и взрыв ядра, – повторил я. – И это все?

– Возможно, бывает что-то еще, – сказал Оскар. – И даже наверняка бывает. Но не забывайте, что мне всего лишь один миллион двести тысяч лет и по сравнению с возрастом Вселенной я просто новорожденный.

– Может, в памяти Цили Марковны что-то есть? – поинтересовалась Марта.

– Насколько мне известно – нет. Но я готов поискать специально. Мало ли. Что-то могло и проскочить мимо моего внимания – все-таки я хоть и не рожден от женщины, но не машина.

– Да и машины ошибаются, – успокоил я Оскара. – И еще как. Поищите обязательно, мне кажется это важным. Хотя я и сам пока не знаю почему.

– Я поищу, – пообещал Оскар.

– А! – вспомнил я. – Вот еще что. Относительно внешних факторов. Точнее, их классификации. Все, что вы упомянули, относится, и вы же сами об этом сказали, к факторам э-э… природного характера. Верно?

– Верно.

– Скажите, а бывали случаи прямой инопланетной агрессии одной расы против другой?

– Как же, бывали. Мало того, к сожалению, это происходит довольно часто. Особенно в нашей галактике Млечный Путь, и – уж извините, от фактов никуда не денешься – больше всех склонны к подобному типу деятельности именно гуманоиды. Такими уж нас природа сотворила. Или Бог – это как кому больше нравится.

– И?…

– Вы хотите узнать, было ли так, что одна, более развитая и сильная цивилизация полностью уничтожала слабую и захватывала ее планету в собственное пользование? – спросил Оскар.

– Что-то в этом роде, – подтвердил я.

– Такого, чтобы одна раса полностью уничтожала другую, не происходило никогда, – покачал головой Оскар. – Опять же – на моей памяти. Да, случаи жесточайшего геноцида бывали. Например, те же свароги – это высокоразвитая и агрессивная гуманоидная раса с десятками колоний по всему Млечному Пути – в начале своей межзвездной экспансии не церемонились с теми, кто был гораздо слабее. То есть не церемонились – это мягко сказано.

– Свароги? – переспросила Марта. – Да, помню, Циля Марковна совсем недавно предоставляла нам, в числе прочих, сведения о них. Кажется, эти свароги разделены на две гигантские империи – Северную и Южную, так?

– Это они, – кивнул Оскар. – Как тысячи лет назад еще на Пейане, их родной планете, разошлись, так по сю пору не сойдутся. Разве что в бою. Но и совсем друг без друга тоже не могут обходиться. Такое впечатление, что вечное их балансирование на грани большой войны – это своего рода стимул, чтобы оставаться в тонусе.

– Знакомо, – сказал я. – Так что там у них было с теми, кто слабее?

– Ну, если вкратце, то один раз дело кончилось полной ассимиляцией колонистов-сварогов Северной империи с коренным населением и образованием новой цивилизации. В другом же случае после войны, тянувшейся почти двести лет, свароги-южане были вынуждены отступить и покинуть вожделенную планету.

– Оказалась не по зубам? – усмехнулся я.

– В широком смысле – да. Хотя им хватало военной силы и ресурсов для того, чтобы уничтожить всех сопротивляющихся до последнего человека. И даже не сопротивляющихся.

– И почему не уничтожили?

– Думаю, просто испугались.

– Собственной жестокости? – догадался я.

– Можно, наверное, сказать и так. Не смогли перейти некую границу внутри себя. И это хорошо – подтверждает, что в человеческой природе заложены не только тяга к агрессии и уничтожению себе подобных, но и милосердие.

– Звучит банально, – заметил я, – но надежду, как всегда, внушает. А негуманоиды? Им-то человеческая природа должны быть по барабану.

– Вероятно, понятия о добре и зле универсальны для всех разумных рас во Вселенной, – сказал Оскар и, усмехнувшись, добавил: – Как ни банально это звучит.

– Живи сам и давай жить другим, – пробормотала Марта.

– Именно.

– Так. – Я посмотрел на часы. – Начало четвертого ночи – самое гиблое время для анализа и прочих интеллектуальных упражнений. Тем более что мы ни к чему так и не пришли.

– А к чему мы должны были прийти? – поинтересовался Оскар.

– Ну, вообще-то я надеялся отыскать хотя бы подобие внешней причины.

– Потому что если есть внешняя причина, то всегда отыщется возможность ее устранения?

– Да. Или хотя бы тень такой возможности. Но вижу, что это бесполезно. Во всяком случае, на данном этапе. Или таковой причины вовсе нет, или наш уровень информированности недостаточно высок.