Алексей Евтушенко - Солдаты Вечности

– Потом считать мы стали раны, товарищей считать, – пробормотал Влад. – Интересно, у киркхуркхов был свой Лермонтов?

– Наверняка, – сказала Маша. – Мы не успели глубоко изучить данный вопрос, но уже ясно, что ни одна разумная раса не чужда поэзии.

– Да уж, поэзии у нас сегодня было хоть отбавляй, – саркастически заметила Оля. – А сколько еще предстоит – страшно и подумать.

– Мы их предупреждали, – не удержался я от расхожей фразы, прекрасно осознавая, что звучит она как некое оправдание.

– И… сколько убитых? – кашлянув, спросила Марта.

– Вот сейчас оставшиеся в живых соберутся на берегу, сложат оружие, и мы посчитаем, – ответил Женька. – Но уже и сейчас ясно, что потери киркхуркхов… очень велики, скажем мягко. Думаю, не меньше двух третей состава. Если не три четверти. Те, кто сумел преодолеть озеро и вылезти на пандус, вообще легли почти все. Неполное отделение наших «железных мальчиков», что я на всякий случай оставил охранять главный вход, расстреляло их, как в тире. В упор. Хорошо, если трое-пятеро спаслись вплавь.

– А сколько мы потеряли роботов? – осведомился я.

– Тоже немало. Особенно в первый час боя. Двадцать восемь в общей сложности. Но безвозвратно – только шесть или семь. Остальные, уверен, подлежат ремонту и полному восстановлению.

– Неплохо сражались киркхуркхи, – сказал Влад. – Теперь вижу, что это Имперский десант.

– Ты большой специалист по действиям Имперского десанта киркхуркхов? – приподняла брови Маша.

– Десант вообще и десант имперский, в частности, везде одинаков, – вздохнул Борисов. – Ключ к менталитету в самом названии.

– Да, – сказал Никита. – Безумство храбрых. Приказы не обсуждаются, честь мундира и все такое прочее. На что они рассчитывали? Что мы блефуем?

– И на это тоже, – вздохнул я. – Но больше всего, вероятно, на фактор неожиданности. Пройти ночью по дну реки… да, этого варианта мы не учли.

– Если б не отозвали Локотка, знали бы, – не преминула заметить Маша. – И, возможно, обошлось бы без крови и смертей.

– Без крови и смертей с самого начала не обошлось, – возразил Женька. – Зато теперь они полностью деморализованы, и у нас с ними будет гораздо меньше проблем.

– Хорошо бы, – сказал я. – Но в ближайшее время проблем все равно хватит. Похоронить мертвых, вылечить раненых… Странно, почему до сих пор никто не выходит с нами на связь. Боятся, что ли?

И немедленно, словно в ответ на мою реплику, подала голос Циля Марковна:

– На связи Рийм Туур. Вызывает кого-нибудь из людей. Предпочтительно командора Мартина. Будете отвечать?

– Конечно, – вздохнул я. – Соединяйте.

Я угадал. Проблем у нас сразу же возникло выше крыши, только успевай поворачиваться. Хорошо еще хоть Аничкину удалось перепрограммировать часть боевых роботов и сколотить из них что-то вроде похоронной команды. А то ведь собрать по лесу, выловить из озера и похоронить двести сорок мертвецов – это вам не в ближайший супермаркет за покупками прогуляться. Заставить же заниматься этим полторы сотни оставшихся в живых, но совершенно измученных киркхуркхов, из которых к тому же половина лежала на берегу с ранениями и ожогами той или иной степени тяжести, и вовсе было нереально. Или негуманно. Что в данном случае означало одно и то же. Нет, конечно, заниматься похоронами им тоже пришлось (в конце концов, это были их мертвые товарищи), но без помощи роботов вряд ли бы получилось справиться с этим не самым приятным делом столь быстро.

И еще нам повезло с погодой.

К тому времени, когда Верховный вслед за командирами сотен и вместе с единственным своим небольшим резервом погиб в бою, а Имперский десант решил сдаться и сложить оружие, чтобы не быть уничтоженным до последнего солдата, прибрежный лес горел в нескольких местах, и очаги пожара неумолимо разрастались, подгоняемые свежим юго-западным ветерком. Для нас, сидящих в Пирамиде, этот пожар не представлял ни малейшей опасности. Однако перспектива иметь под боком пепелище вместо зеленого и живого леса не радовала совершенно. Наверное, мы могли бы что-то предпринять по этому поводу. Если бы знали, что именно. Предложение Женьки накачать в трюм имеющегося у нас планетолета воды из озера, а затем опорожнить его там, где сильнее всего горит, было отвергнуто. Не потому, что сделать это не представлялось возможным, а из-за того, что данная операция потребовала бы слишком много времени.

Нужно было или тушить лес быстро, или не тушить совсем. И мы совсем уж было смирились с потерей красивого пейзажа на северном берегу, как неожиданно ветер усилился, резко переменился на юго-восточный, и на Пирамиду со всеми ее ближайшими окрестностями стремительно надвинулась гроза.

Мощному ливню, хлынувшему на землю вслед за положенными громами и молниями, хватило получаса, чтобы погасить огонь, а заодно и очистить насыщенный дымом, запахом гари, крови и смерти воздух.

Собственно, на самые неотложные дела нам хватило полутора местных суток, которые – вот удача! – были на час длиннее земных. За это время удалось:

1. Принять капитуляцию и разоружить оставшихся в живых десантников.

2. Устроить для них временный лагерь на берегу озера и организовать надежную охрану все из тех же боевых роботов, чья функциональная гибкость оказалась просто удивительной.

3. Похоронить мертвых киркхуркхов в одной большой братской могиле, вырытой живыми киркхуркхами на ближайшей лесной поляне.

4. Активировать и доставить на берег озера четыре экспресс-госпиталя.

5. Вылечить почти всех раненых. Шестерых, самых тяжелых, спасти, увы, не удалось. Все-таки киркхуркхи – не люди, а полностью перенастроить экспресс-госпитали под анатомию и физиологию пятиглазых мы не смогли.

6. Доставить в Пирамиду поврежденных в бою роботов, чтобы позже заняться их ремонтом.

7. И, наконец, полностью подготовить атмосферный катер для последующей переброски киркхуркхов на выбранный нами остров в экваториальной зоне Западного полушария.

Конечно, вымотались мы все за эти тридцать восемь часов донельзя. Собственно, продержаться, сохраняя высокую активность, удалось только на легких стимуляторах, которые не без помощи Цили Марковны удалось подобрать и синтезировать Марте.

Зато теперь с чистой совестью можно было ложиться спать, оставив киркхуркхов на попечении недремлющих сенсоров ЦМ и роботов-охранников. Вплоть до утра следующего дня, на которое было распланировано переселение. Что мы все с удовольствием и сделали. Тем более что в виде исключения я отменил на эту ночь обязательную вахту в машинном зале.

Открывать глаза решительно не хотелось.

Однако тот, кто тряс меня за плечо, с маниакальной настойчивостью повторяя одно и то же: «Мартин, вставай! Проснись же, Мартин!», явно собирался разбудить меня во что бы то ни стало. И это ему удалось. Точнее, ей. Потому что, разлепив-таки веки, я обнаружил, что роль будильника взяла на себя Марта.