Елена Новаженина - Танцующая на облаках

Эмили пришлось одной продолжать дело, начатое отцом. Единственным живым существом, с кем общалась девочка, был её попугай. Были, конечно, друзья в социальных сетях, но разве это настоящие друзья! Никто из них не мог ей сейчас подать руку, заглянуть в глаза и улыбнуться. Но девочка знала, что Бог её услышал и обязательно поможет.

На вечернем небе сгущались облака, предвещая дождь. Но теперь погода была настолько непредсказуема, что грозовые облака могли через какое-то время рассеяться, а могло бы быть наоборот; вдруг налетел бы ураган или пошёл мокрый снег или град. Прогноз погоды менялся каждый час. Ждать можно было чего угодно. Но в облаках, вдруг, образовался просвет, и луч заходящего солнца, прорвавшись в него, осветил небо жёлтым и розоватым светом. Края освещённых облаков казались жёлто-серыми, небо выглядело каким-то мистическим, но постепенно облака разошлись и солнце озарило тёмный небосвод. Небольшие облачка отделились от плотной массы остальных и заиграли всеми оттенками багряного и золотого. Олег вышел из дома и прошёл в сторону трассы. Там крыши домов не загромождали горизонт. Он смотрел на небо и радовался. Он так любил восходы и закаты, а их ему удавалось видеть не часто.

В лучах заходящего солнца мелькнул знакомый силуэт. С одного облака на другое, порхая, как бабочка, перепрыгивала, кружась в танце, девушка. Олег сразу узнал её, это была та самая танцовщица, которую он видел на облаке над школьным двором. Девушка остановилась на облаке, которое висело прямо над заходящим солнцем. Она стояла на одной ноге, подняв другую вертикально вверх и прижав её руками к затылку. Затем, опустив ногу, она легко побежала по облаку и в прыжке, подняв в стороны руки, перелетела на другое облако. Так она кружилась и перелетала с облака на облако, пока солнце не село.

Уже было темно, и Олег вернулся в домой. Он почти неслышно вошёл в квартиру. Надежда Андреевна рано ложилась, так как ей приходилось вставать в полшестого. Она сквозь сон спросила: « Сынок, это ты»? « Да, мам, я », – ответил Олег, и тихо прошёл в свою комнату. Перед сном, он ещё раз взглянул на небо. За окном светил фонарь, и юноша увидел в его свете, образ танцовщицы. Он медленно поплыл прямо в раскрытое окно его спальни. Это произошло настолько неожиданно, что юноша не верил своим глазам. Луч от фонаря падал на пол, освещая небольшой участок комнаты. И в этом освещённом пространстве танцевала юная красивая девушка. Олег стоял возле окна и заворожено смотрел на её танец. Но девушка вдруг оторвалась от пола и быстро поплыла к окну, она приближалась к Олегу, плыла прямо на него, и, пройдя через юношу, плавно вылетела в окно. Олег обернулся не сразу, пока он пришёл в себя, танцовщица почти исчезла из виду. Но юноша успел заметить, как её силуэт медленно растаял в воздухе.

– Так это была галлюцинация! – Оторопело проговорил Олег сам себе, – Я что, вижу глюки или это… это скользящая лазерная голограмма! Я же читал об этом!

Юноша разделся и лёг в постель. Непрошенные мысли лезли в голову. «Но если есть голограмма, возможно, существует и та, с которой снята проекция! И возможно, она находится далеко отсюда. Возможно на другом полушарии. Хотел бы я увидеть эту девушку и узнать, зачем она это делает! Кому и для чего нужно проецировать её танец?! Сейчас людей стараются подчинить и держать в страхе. Тогда бы проецировали высадку звёздного десанта или ещё что-нибудь в этом роде! Но эта голограмма даёт только радость! Кому это понадобилось»? – Так думал Олег. Он пытался заснуть. Но ему это долго не удавалось. Наконец он забылся тревожным сном, в котором всё перемешалось; школьные дела, встречи с отцом, разговоры с матерью и облачная танцовщица. Затем сон юноши стал крепче, иначе бы он не выспался. Олег перед сном давал себе чёткую установку: «Спать», которая в эту ночь сработала не сразу.

Профессор Кох, в глубокой задумчивости, сидел перед монитором компьютера и молчал. Только что закончился видеочат, в ходе которого ему стал известен проект «Комитета избранных» по сокращению численности населения на планете. Проект долгое время не освещался, хотя о нём знали практически все. Теперь же эта информация была в открытом доступе, так как «Комитет» не считал опасным её обнародование. Никто не мог противостоять этой организации, и ей уже не имело смысла прикрываться маской. «Комитет избранных» просто поставил людей перед фактом своего мирового господства и оповестил мир о своих планах, разумеется, не думая принимать возражений. Людям просто объявили их участь. Теперь человеческая жизнь ничего не стоила, и можно было не удивляться, если правящий клан решит уничтожить пару-другую тысяч «лишнего» населения. Что бы не попасть в разряд «лишних» люди должны соответствовать определённым требованиям, составляющим всего несколько пунктов.

Перечень пунктов, распечатанный на листе бумаги, лежал у профессора Коха на столе. Профессор облегчённо вздохнул, прочитав пункт №5, гласивший, что близкие члена «Комитета избранных» не входят в число «лишних» людей, пока они не потеряют, по какой-либо причине, покровительство этого члена комитета. Может капля сыновней привязанности, а может амбиции из-за научных открытий профессора не позволяли Александру Коху причислить отца к «лишним». Но каждый раз, когда профессор был в чём-то не согласен с сыном, Александр испытывал искушение воспользоваться своей властью. Но видимо он нуждался в научных разработках отца, имевшего репутацию гениального учёного, и уступал ему, усмиряя свою гордыню.

А причина недовольства Александра была в том, что профессор запрещал ему умертвить Сергея Глебовича Каретина, так как боялся, что источник научных идей, его ассистент Олег, не станет или не сможет на него работать. Но Каретин – старший, обладавшей некоторой, действительно секретной, информацией, мог замедлить исполнение планов «Комитета» не секретными данными, а своими духовными убеждениями. Александр Кох уверил комитет в безопасности Сергея Глебовича, как невменяемого, но на самом деле, побаивался, как бы Каретин, вдруг, не заговорил. Человек, заключённый в гетто не был опасен. От него всегда можно было легко избавиться и помешать планам «Комитета» Каретин не мог. Но Александр беспокоился о своей репутации, так как имел больное самолюбие. Вдруг члены комитета узнают, что Каретин бывает в нормальном состоянии, а Александр уверял их в обратном, идя навстречу своему отцу. Таким образом «дамоклов меч» ещё не опустился на семью Сергея Глебовича, но ни он, ни Олег не о чём не подозревали. Отец Олега не считал, что может чем-то помешать кому либо из вышестоящих. Он просто жил и думал, как умел, и помогал, чем мог, людям, находящимся рядом.