Морье Дю - Паразиты

- Да, кажется, она вполне счастлива. Видите ли, она в третьем "А". Там собралась веселая маленькая компания. Не хотите пройтись до игровой площадки и встретить Кэролайн там?

По правде говоря, я бы хотела сесть в машину и вернуться в Лондон. Я не спала всю ночь и не завтракала. Одному Богу известно, зачем я здесь.

- Благодарю вас, мисс Оливер, с удовольствием. Замечательный день. Как чудесно хоть на полчаса оказаться за городом.

Я должна играть свою роль и улыбаться. Должна оставить за собой ауру очарования; чего же и ждут от меня, как не этого. А день вовсе не такой уж и замечательный. Холодно. И туфли на мне неподходящие. Они будут застревать в идиотском гравии, которым усыпаны дорожки. Что это за разгоряченная, запыхавшаяся девочка в голубой юбке бежит к нам? Да это Кэролайн.

- Привет, мамочка.

- Привет, дорогая.

- Папа с тобой?

- Нет. Я приехала одна.

- Ах.

А что мне теперь делать? Куда пойти? Куда-нибудь по этой дорожке?

- Боюсь, я приехала в неудачный день.

- Ну, откровенно говоря, на неделе все дни неудачные. Видишь ли, мы готовимся к соревнованиям между разными классами, которые будут в конце семестра. Мы играем на очки. И наш третий "А" имеет такие же шансы

выиграть кубок, как шестой класс. Потому что, хоть они, конечно, победят нас в самой игре, в финале могут проиграть нам по очкам.

- Да, понимаю.

Да ничего я не понимаю. Для меня это китайская грамота. Полная бессмыслица.

- У тебя все в порядке, дорогая? Ты хорошо играешь?

- Ей-богу, нет. Просто ужасно. Хочешь посмотреть?

- Не очень. Дело в том...

- Тогда может быть мы посмотрим художественную выставку в Ботичелли?

- Что посмотрим?

- Художественную выставку. А Ботичелли мы называем мастерскую шестого класса. Некоторые ребята сделали очень хорошие рисунки.

- Дорогая, я бы хотела просто куда-нибудь пойти.

- Ах, да, конечно. Я отведу тебя наверх.

Расписания на стенах. Странные девочки, пробегающие мимо. Чисто вымытые лестницы, потертый линолеум. Почему не использовать хранящиеся на складе запасы и не покончить с этим? Краны гудят и пропускают воду. Бачки текут. Надо кому-нибудь сказать обэтом. Заведующей хозяйственной частью.

- Это твоя кровать? Кажется она очень жесткая.

- Нормально.

Семь одинаковых кроватей в ряд, с жесткими, твердыми подушками.

- Как папа?

- Хорошо.

Вот он, подходящий момент. Я сажусь на кровать как ни в чем не бывало, пудрю нос. Во мне нет ни капли горечи.

- Дело в том, дорогая, я затем и приехала, чтобы рассказать тебе видимо, ты услышишь об этом от самого папы - он хочет со мной развестись.

- Ах.

Не знаю, чего я ожидала от нее. Возможно, думала, что она испугается, заплачет или обнимет меня - этого мне хотелось бы больше всего - и это будет началом чего-то нового, доселе неведомого.

- Нет. Мы не поссорились, ничего такого между нами не было. Просто он должен жить в деревне, а я в Лондоне. А это не очень удобно ни ему, ни мне. Гораздо лучше, если мы будем жить отдельно.

- Значит, почти ничего не изменится?

- Нет, конечно, нет. За исключением того, что я больше не буду приезжать в Фартингз.

- Но ты и так там не часто бывала.

- Да.

- Мы будем приезжать к тебе в Лондон?

- Конечно. Когда захотите.

- Хотя в твоей квартире не так много места, правда? Мне бы больше хотелось жить у тети Селии.

- Вот как?

Но почему эта боль? Почему эта внезапная пустота?

- У девочки, которая спит на этой кровати, родители тоже развелись. И ее мама снова вышла замуж. У нее отчим.

- Видишь ли, по-моему, у тебя тоже, возможно, будет мачеха. Я думаю, папа может снова жениться.

- Наверное, на Морковке.

- На ком?

- Мы всегда звали ее Морковкой. Знаешь, она учила нас ездить верхом. Прошлым летом. Они с папой большие друзья. Я не против Морковки. Она очень веселая. Ты тоже за кого-нибудь выйдешь замуж?

- Нет... Нет, я не хочу ни за кого выходить замуж.

- А как тот мужчина в твоей пьесе? Он очень милый.

- Он женат. Кроме того, я не хочу.

- Когда папа женится на Морковке?

- Не знаю. Это не обсуждалось. Мы еще не развелись.

- Нет. Конечно, нет. Можно мне рассказать об этом здесь?

- Нет, разумеется, нет. Это... это очень личное дело.

Мне бы следовало почувствовать облегчение, видя реакцию Кэролайн, но это не так. Я потрясена. Я растеряна. Я не понимаю... Если бы Папа развелся с Мамой, это был бы конец света. А ведь Мама мне не родная мать. Папа и Мама...

- Мама, ты останешься на чай?

- Нет, не думаю. К шести мне надо быть в театре.

- Я напишу тете Селии и спрошу, нельзя ли мне приехать к ней на каникулы.

- Да, дорогая, конечно.

Вниз по намытой лестнице, через увешанный расписаниями холл, в парадную дверь к ожидающей ее машине.

- До свидания, дорогая. Мне жаль, что из-за меня ты пропустила игру.

- Все в порядке, мама. Я сейчас побегу. Осталось еще полчаса.

Кэролайн помахала рукой и прежде чем Мария успела тронуть машину, скрылась из вида за ближайшим кирпичным зданием.

Вот оно, одно из тех страшных мгновений, когда мне хочется плакать. А я не часто плачу, я не из слезливых. Селия всегда плакала, когда была маленькой. Но сейчас слезы принесли бы мне облегчение. Сейчас мне ничего на свете не хотелось бы так, как расплакаться. Передать кому-нибудь руль, откинуться на спинку и расплакаться. Но я не позволю себе. Что станет тогда с моим лицом, глазами? К шести надо быть в театре. И так, вместо того, чтобы плакать, я буду петь. Очень громко и фальшиво. Для того и писал свои песни Найэл, чтобы встретив свой Ватерлоо*, я могла бы петь.

А, может быть, лучше зайти в церковь и помолиться? Я могла бы обратиться к религии. Навсегда бросить сцену, ходить по белу свету и творить добро. Сила в Молитве. Сила в Радости. Нет - это Гитлер. Ну, тогда Сила в Чем-То. Церковь за углом. Может быть, это символ, все равно что заглядывать в Библию перед премьерой. Остановлю машину, войду в церковь и помолюсь? Да, так и сделаю.

В церкви было темно и сумрачно. Скорее всего построили ее недавно. Привычной атмосферы нет и в помине. Мария села на скамью и стала ждать. Возможно, если она прождет достаточно долго, что-нибудь произойдет. С небес слетит голубь. На нее снизойдут мир и покой. И она выйдет из церкви утешенной, освеженной, готовой лицом к лицу встретиться с будущим. Возможно, появится священник, милый, добрый старик-священник с седыми волосами и спокойными серыми глазами. Беседа с добрым старым священником, несомненно, поможет ей. Они, как никто, знают жизнь, им близки и понятны чужая боль, чужое горе и страдание. Мария ждала, но голубь так и не появился. Где-то за стенами церкви слышались смех и крики играющих в футбол школьников. За ее спиной отворилась дверь. Она оглянулась. Да, должно быть это викарий. Но не старик. Довольно молодой человек в очках. Не глядя ни вправо, ни влево, он прошел по центральному проходу к ризнице. У него скрипели ботинки...