Сакё Комацу - Времена Хокусая

— Погоди, — сказал я, чувствуя, что голова идет кругом, а материальные законы, общие для всей Вселенной…

— В том-то и дело, — перебил он, — что все они совершенно несостоятельны! Стоит только задуматься — и видишь, что это здание, построенное на песке. И даже не на песке, а просто в воздухе. Эйнштейн открыл великий закон, так сказать закон всех законов, — постоянство скорости света. Но кто возьмется объяснить, почему скорость света постоянна? И кто может поручиться, что она в один прекрасный день не изменится, то есть не перестанет быть постоянной?!

— Но…

— Например, то, что происходит сейчас… Мир наводнен странными существами. Кто они — люди, духи, проекции из какого-то еще неизвестного нам измерения? Или просто внезапно воплотившаяся мысль, вечно существующая вне времени и пространства? Или жители неведомой галактики, очень похожей на нашу и совсем не похожей, занесенные в наш мир невиданной катастрофой? Никто ничего не знает, а главное — никто ничего не может изменить и предотвратить… Ученые только напрасно ломают голову.

— Ну, знаешь ли, — возразил я, — пожалуй, можно найти и другие объяснения, кроме твоей теории телевидения. А что, если это странное, удивительное явление, переиначившее весь мир, — материализовавшаяся фантазия какого-нибудь человека? Такого, который обладает сверхмощными телепатическими способностями и небывалой концентрацией воли?

— А я что говорю? — понизил голос приятель. — Ведь это только подтверждает мою мысль. Если рассматривать механику этого необъяснимого события, то в мире произошло одно физическое явление — не менее удивительное, — непосредственно связанное с тем, что мы наблюдаем.

— Ага, — сказал я с обидой, — теперь я вспоминаю. Тогда ты на что-то намекал, только не захотел мне объяснить. Говори, что ты имел в виду?

Он ухмыльнулся.

— В различных частях земного шара наблюдается замедление скорости света. И учти, не всякий свет замедлил свою скорость. Но есть случаи, когда свет независимо от магнитного поля и опосредствующего тела снизил скорость до двухсот пятидесяти тысяч километров в секунду. Вот что обнаружено физиками. Однако никто не мог определить, в каких именно случаях это происходит и откуда идет этот свет. Просто физики констатировали тот факт, что появился второй свет, с замедленной скоростью. Таким образом, у нас теперь два света, один обычный, старый, со скоростью триста тысяч километров в секунду, другой — новый, со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в секунду…

— А что это может значить? — спросил я, чувствуя, как меня начинает трясти. — Почему такая глупость, такая нелепица?..

— А я почем знаю! — выпалил он. — И кто вообще может утверждать, что в мире существует только один свет, с одной скоростью?

— Но-но, — отрезал я, — ври да не завирайся. Если бы скорость света изменилась до такой степени, то равновесие между веществами, образующими Вселенную, полетело бы к черту и…

— Ох, и глуп же ты! — воскликнул он. — Я и говорю, что скорость нашего света, поддерживающая равновесие нашей сцены-Вселенной, осталась прежней. Не то мы бы уж давно распались на атомы. Да и сами атомы изменили бы свою структуру. Нет, тут другое. Просто из какого-то неведомого источника появился еще один свет, существующий параллельно с нашим. Может быть, он и проектирует на Землю, в нашу реальную действительность, каких-то существ иного плана, ну, скажем, фантомов, принявших плотские очертания.

Он совсем обессилел и понурился. Потом продолжал:

— Понимаешь, мы ведь используем для коммуникаций радиоволны различной частоты… Может быть, и они там… — Он неопределенно покрутил пальцем в воздухе, — может быть, они использовали другую скорость света, чтобы сконцентрировать в определенном отрезке времени разноплановых существ, принявших реальную, материальную оболочку.

Я бессильно повалился на ступеньку лестницы, рядом с приятелем. Говорить нормальным образом я уже не мог. Голос куда-то исчез, а из моего горла вырывались какие-то тонкие звуки, похожие на комариный писк.

— Как же? Зачем же? Почему же? — пискнул я. — Кому это понадобилось, а? Ведь это глупость, а? Может быть, у них там, — я тоже хотел покрутить пальцем в воздухе, но рука, как неживая, шлепнулась на стойку, — может быть, они все с ума посходили? Ну, заехали шарики за ролики — и все. Они и пошли куролесить…

— Я же говорю тебе, ведь можно допустить, что вся наша Вселенная — гигантский экран телевизора, а мы персонажи пьесы… — Его голос тоже звучал подавленно. — Вспомни, мы еще хотели скомбинировать натурные съемки с рисованными кадрами… Может быть, им надоело «Реалистическое космическое представление». Ведь все приедается. Даже богам и разным там сверхсуществам иногда хочется посмеяться. Вот они и придумали этакую веселенькую затею. Небось, и название хлесткое ей дали — «Хаотическая комедия» или еще какое-нибудь…

Я содрогнулся и посмотрел на небо. Гигантская Вселенная. Кажется, все спокойно, все нормально: светит солнце, где-то там звезды. Наступит вечер, и они появятся. И луна появится. И вот в одной точке беспредельного пространства, точке такой малой, как экран телевизора по сравнению со всем небом, происходит дикое, совершенно необъяснимое явление…

Я отчетливо представил какой-то зал, повисший в голубоватом «ничто». Там стоят кресла, или скамьи, или еще что-то, на чем можно сидеть, лежать, стоять. И там полно зрителей… Какие они? Может быть, пятиглавые и сторукие, может быть, огромные, как горы, или крошечные, как блохи… А скорее всего, такие, что нашему воображению и представить трудно, аморфные, расплывчатые, бесцветные. И эти глыбы слизи или тумана смотрят, как по нашей Земле разгуливают ирреальные существа, отвратительные чудовища, призраки, — и хохочут, хохочут до слез, хохочут, надрывая животики… И мы, до недавних пор уверенные в реальности собственного существования, на самом деле всего лишь фантазия, плод их разыгравшегося сверхвоображения…

— Послушай, — обратился я к приятелю, чувствуя, что еще минута — и я просто умру от горя, — а с нами-то что станется? Что дальше будет, а? Придет все в норму или нет?

— Черт его знает, — неуверенно сказал он. — Неизвестно, что им еще взбредет в голову. Хорошо, что сейчас их публика как будто увлекается комедией. Видать, благодушное у них настроение. А ну как зритель заявит: подавай нам кровопролитную драму? Тогда такое начнется! Чего ведь не сделаешь в угоду зрителю…

— Вот оно! Наконец-то! — торжествующе воскликнул профессор Эн.

Профессор был еще молод и очень талантлив. Он работал в одном научно-исследовательском институте.

В лаборатории стоял специфический запах — едкий запах химикатов. На столах — колбы, реторты, мензурки, пузырьки с различными жидкостями, порошками и кристаллами, штативы с пробирками, книги, бумаги.