Сакё Комацу - Времена Хокусая

— Н-нет… Я думал, для уничтожения бумажного мусора…

— Эх, вы, ученые! — вмешался репортер из экономической редакции. — Ничего-то вы не смыслите в жизни! Вам нет дела до практического применения ваших открытий. Хочешь, я тебе разъясню, зачем им понадобилась твоя бацилла? Все дело в пластмассовой бумаге. Компания КК совместно с одним крупным иностранным трестом разработала технологию производства этой бумаги и мечтала наводнить ею рынок. Но как они ни старались, себестоимость пластмассовой бумаги оставалась очень высокой по сравнению с обыкновенной бумагой. Следовательно, и рыночная цена была бы значительно выше средней, да и качество ее не такое уж хорошее, если не учитывать водоупорности и антибактериальное. А они затратили массу денег, и к тому же сырьем для нее служат отходы химической промышленности. И КК в расчете на будущую прибыль от этой бумаги уже сейчас снизила цены на свою основную продукцию, которая наводняет все рынки. И, если их бумага не получит широкого сбыта, им снова придется поднять цены на химические товары. А это означает, что фирма не выдержит конкуренции и лопнет. Понятно? — Репортер насмешливо посмотрел на Номуру. — Ученому что? Он получает свои денежки, корпит над всякими там проблемами, а на остальное ему наплевать. Но нельзя забывать, что большой бизнес ни перед чем не останавливается. Вот хотя бы взять случай с патентом на люминесцентные лампы. Ведь тогда крупнейшая заграничная электрокомпания положила этот патент под сукно. Она выжидала, пока окупится их недавно построенный электроламповый завод. Да и лампочки накаливания, которые сейчас в продаже, раньше горели тысячу триста часов, а в последнее время — вот к чему привел технический прогресс — горят всего тысячу часов. А почему? Да потому, что поднялся спрос на люминесцентные лампы, а эти почти не имеют сбыта…

— Понял, что ты наделал?! — я еще сильнее встряхнул Номуру. — Раскрой глаза пошире! Не то заставят работать над новым видом чумы или над ядовитыми газами… Ведь за океаном десятки тысяч ученых уже работают над новым оружием для полного истребления человечества…

— Да разве я знал? — Номура жалко хлопал глазами. — Разве я мог подумать, что получится такая стойкая, жизнеспособная бактерия? Я уже понял, в чем тут дело. Виновата лабораторная установка для очистки воздуха. Она плохо работала.

— Хочешь сказать, что ты ни при чем?

— Повторяю, я не собирался выводить такой страшный вид. Но в воздухоочистительной установке используются гамма-лучи кобальта-60, потому что это дешево.

— Ну и что?

— Да ведь на Марсе, где воздух очень разрежен, космическая радиация гораздо сильнее, чем на Земле. Следовательно, марсианские бактерии более устойчивы к облучению, чем земные. Вот этого мы и не учли. Значит, какой-то процент бактерий выжил и проник за пределы лаборатории… А может быть, облучение кобальтом-60 привело к мутации, появился новый, совершенно неизвестный вид, и… и…

— Как бы там ни было, а ты — главный виновник этой катастрофы! Это ты уничтожил культуру человечества! — крикнул я. Что ты намерен делать? Конечно, потерянного не вернешь… Но дальше-то что? Как выходить из положения?

— Существует ли какой-нибудь способ для полного уничтожения этой бактерии? — спросил репортер. — Вероятно, в дальнейшем писать будут на металлических пластинках и синтетических пленках. Но лучше всего была бы, конечно, бумага. Ведь недаром же человечество пользовалось ею в течение четырех тысяч лет и достигло таких вершин! Подумать только, какая огромная потеря для будущего, если навсегда исчезнет этот легкий, удобный и такой дешевый материал! Ох, как бы мне хотелось еще раз вдохнуть запах свежеотпечатанной газеты…

— Полное уничтожение Cilcis невозможно, — заикаясь, сказал Номура. — Даже чумные бактерии существуют в различных уголках земного шара, за пределами лабораторий. А эта бактерия чудовищно устойчива, и не так просто ее уничтожить…

— Значит, ничего нельзя сделать?

— Да нет, пожалуй, я что-нибудь придумаю. Ведь ни один ученый в мире не знает эту бактерию так хорошо, как я. Может быть, мне удастся создать бумагу, способную противостоять бацилле Cilcis. Чтобы искупить свою вину, я сейчас же примусь за работу.

— Немедленно приступай! — я подтолкнул Номуру. — Если не добьешься успеха, мы выдадим тебя толпе. Так и знай! Ох, с каким удовольствием я бы спел тебе песню «Дерево висельника»! Милая песенка, не правда ли?

— Дай мне сначала выпить, — заискивающим тоном попросил Номура.

— Еще чего! — отозвался я, окинув взглядом внушительный ряд бутылок. — Еще чего! Ты наказан. Обойдешься без «черного Джонни». Работай, детка, работай, а мы выпьем за твое здоровье.

Вдруг на пороге появилась Маяко. Ее тусклый взгляд блуждал в пространстве.

— Избавишься от одной беды, накличешь другую! — изрекла она пророческим голосом.

Мне страстно захотелось дать под зад коленкой этой паршивой, тощей девчонке.

Ну, вот… Вы прочитали до этой страницы? Пока вы читали, книга не развалилась, не рассыпалась прахом? Что ж, очень хорошо, если вы добрались до этого места! Хорошо и для меня, и для ВАС. Думаю, вы догадались, что Номура добился некоторого успеха. Он сам делал бумагу. Сначала пропитывал бумажную массу каким-то раствором, способным защитить ее от свирепого нападения Cilcis Majoris. Первое время бедная бумага выдерживала всего два часа. Потом ее жизнь увеличилась до шести часов. Ох, и потрудился же Номура! Надо отдать ему справедливость — терпение у него адское. И вот наконец он растянул этот срок до ста часов, потом до трехсот. Но еще не известно, удастся ли вернуть бумаге ее былую долговечность.

Ох, как я разволновался, когда снова взял в руки чистые белые листы! Я прямо весь дрожал. Хочу писать! Ну, еще бы, я ведь газетчик. А о чем писать — это же само собой разумеется. О самой грандиозной сенсации — обо всей этой истории!

И вот я написал. То, что вы сейчас читаете. И только кончил, как тут же меня охватило бешеное желание напечатать написанное. Вместе с моим товарищем репортером мы отпечатали эту брошюрку на старомодном, покрытом пылью линотипе в ближайшей типографии. Я вижу, вижу, как вы, мой дорогой читатель, дрожа от волнения и восторга, принюхиваетесь к краске, впитываете каждую строчку, чуть не облизываете страницы. Еще бы, ведь все мы, современные люди, отравлены печатным словом, мы жаждем его, как какой-нибудь наркоман — щепоточку опиума. Держу пари, что моя брошюрка — первая книга, которую вы держите в руках за последние три месяца. Уж если она дошла до вас, миновав все стадии от написания до доставки в книжные магазины, значит, антибактериальное средство Номуры обрело практическую ценность. Будьте спокойны! Скоро опять наступит эра бумажного потопа. А сейчас мы в газете готовим материалы для предания суду большого бизнеса.