Фредерик Пол - Операция «Венера» ( Торговцы космосом)

Она помедлила, прежде чем ответить.

- Ты не рассердишься, если я останусь и осмотрю город?

- Конечно, нет. Надеюсь, ты найдешь здесь много интересного. А когда вернешься в Нью-Йорк, я уже буду там.

Мы поцеловались на прощанье, и я выбежал из кабинета Гарриса.

Контора к тому времени уже опустела. Я велел сторожу, как только уйдет Кэти, запереть помещение и никого не пускать до особого распоряжения.

Выйдя на улицу, я поднял глаза и увидел Кэти: она махала мне рукой из окна этого неправдоподобного, зыбкого здания.

Когда в Нью-Йорке я сбежал по трапу, Эстер уже ждала меня.

- Молодчина, - похвалил я ее. - Когда отлетает ракета на полюс?

- Через двенадцать минут, с шестой полосы, мистер Кортней. Вот ваш билет. А это завтрак на всякий случай…

- Прекрасно. - Я действительно не успел поесть. Мы направились к шестой полосе; жуя на ходу бутерброд с эрзац-сыром, я спросил:

- Что нового в конторе?

- Ваши увольнения в Сан-Диего наделали много шума. Отдел личного состава пожаловался мистеру Шокену, но он вас поддержал - так балла на четыре, не больше.

Новость была не из приятных. Двенадцать баллов - это ураган, буря. Из кабинета Шокена доносились бы громовые раскаты: «Да как смеете вы, мелкая сошка, критиковать действия члена правления, облеченного правами?!. Чтоб я больше этого не слышал!..» и так далее. Четыре балла - это всего лишь крепчает ветерок, и мелким суденышкам лучше укрыться в гавани, ну, что-нибудь вроде: «Джентльмены, я уверен, что мистер Кортней имел все основания принять подобные меры. Занимаясь будничными делами, люди часто теряют чувство Большой перспективы…»

Я спросил у Эстер:

- Что, секретарша Ренстеда - просто одна из его сотрудниц или… - я хотел было сказать «наушница», но вовремя удержался: - …э-э… его доверенное лицо?

- Да, он ей очень доверяет, - уклончиво ответила Эстер.

- А как она отнеслась к скандалу в Сан-Диего?

- Мне передали - хохотала, как безумная.

Больше я не стал расспрашивать. Выяснить как бы невзначай, что думает о тебе большое начальство, - это одно, но выспрашивать, что говорят рядовые сотрудницы, - все равно, что поощрять подчиненных к доносам. Хотя не скажу, чтобы у нас в конторе было мало охотниц до этого.

- Я хочу тут же вылететь обратно, - сказал я Эстер. - Только выясню кое-что с Ренстедом.

- Ваша жена не едет с вами?

- Нет. Я собираюсь разорвать Ренстеда на куски, а она хирург и, чего доброго, еще вздумает сшить его.

Эстер вежливо хихикнула.

- Приятного путешествия, мистер Кортней, - сказала она. Мы подошли к шестой полосе.

Но путешествие оказалось не из приятных. Летели Мы довольно низко на отвратительной маломестной туристской ракете. Призматические стекла иллюминаторов неизменно вызывают у меня приступы воздушной болезни. Когда поворачиваешь голову и смотришь в такое стекло, видишь все внизу, прямо по вертикали. Но, пожалуй, хуже всего оказалась реклама - творение фирмы «Таунтон и K°». Глядишь в иллюминатор и только начинаешь внушать своему проклятому нутру, что все в порядке, а самому себе - что внизу под нами немало любопытного, как на стекла наплывает начальная и бесстыжая таунтоновская реклама, и в уши назойливо лезет идиотский мотив.

Пролетая над долиной Амазонки; по интереснейшим местам, я с любопытством разглядывал «Третью электрическую» - величайшую в мире гидроэлектростанцию, как вдруг началось:

Сопровождавшие эту пошлятину изображения были выдержаны в самом низкопробном духе. Я в который уже раз возблагодарил Господа бога за то, что не работаю у Таунтона.

Примерно то же повторилось над Огненной Землей. Ракета описала большой круг, чтобы туристы могли посмотреть китобойные промыслы. Под нами было огромное водное пространство, огороженное плавучими бонами - туда свободно проникал планктон, но попавшие в западню киты уже не могли выбраться оттуда. Я с восхищением смотрел, как самка кита кормит детеныша - это напоминало заправку самолета в воздухе. Но тут иллюминаторы опять помутнели - пассажиров начали потчевать очередной порцией таунтоновской рекламы:

Дальнейшее предназначалось непосредственно для органов обоняния. Это уже было свыше моих сил, и мне пришлось воспользоваться бумажным кульком, которым авиакомпания предусмотрительно снабжает пассажиров. А реклама чирикала дальше.

Затем музыка и пение прекратились и последовал грубоватый, прозаический медицинский совет:

«Не задерживайте естественное потовыделение. Это равносильно самоубийству. Врачи рекомендуют пользоваться дезодоратором, но ни в коем случае не астринджентом».

Потом еще раз густо шибануло в нос. Но мне было уже все равно - и в голове, и в желудке у меня было пусто.

Таунтоновские парни любят грубо приправлять свою рекламу медицинскими советами; можно подумать, будто они сами изобрели этот прием.

Мой сосед, невзрачный потребитель в костюме фирмы «Юниверсал», не без удовольствия смотрел, как меня выворачивало наизнанку.

- Что, многовато для тебя, приятель? - наконец спросил он снисходительно-покровительственным тоном человека, не подверженного воздушной болезни. Этот тон хорошо знаком и ненавистен всем, кто страдает ею.

- Угу, - промычал я, чтобы отвязаться.

- Да, от такой рекламы немудрено и захворать, - продолжал он, явно воодушевленный моим красноречивым ответом. Однако этого я уже не мог снести.

- А, собственно, что вы имеете в виду? - спросил я его ледяным голосом.

Он струхнул.

- Я только хотел сказать, что запах, пожалуй, бил немного резковат, - поспешно пролепетал он. - В этой, последней рекламе. А так я ничего не имею против рекламы, я только об одной… Я лояльный гражданин Америки, приятель…

- То-то же, - сказал я и отвернулся.

Но он перепугался не на шутку.

- Я человек благонадежный, приятель. Вся семья проверена, учился в хорошей школе. Сам - по производственной части, у меня в Филадельфии мастерская по изготовлению штампов. Я соображаю - товар-то надо сбывать! Всякое там создание новых рынков сбыта, вертикальная интеграция экономики и прочее. Я вполне надежен… на меня можно положиться, приятель…

- Ладно, - буркнул я. - Тогда не распускай язык.

Он боязливо съежился в своем кресле. Я не испытывал ни малейшего удовольствия от того, что заткнул ему глотку, но дело тут в принципе. Пусть не болтает лишнего.

Над Литтл-Америкой нас продержали в воздухе, пока приземлялись два туристских самолета. Один из них прилетел из Индии, и при взгляде на него я просто просиял от удовольствия. Весь он от носа до хвоста принадлежал «Индиастрии», экипаж его был обучен «Индиастрией» и служил только ей. Пассажиры денно и нощно, ежечасно и ежеминутно обогащали «Индиастрию», а она в свою очередь обогащала рекламное агентство «Фаулер Шокен».