Фредерик Пол - Операция «Венера» ( Торговцы космосом)

Возможно, я был чересчур резок с ней, но мне во что бы то ни стало нужно разыскать Кэти, даже если для этого пришлось бы перевернуть вверх дном все ячейки „консов“ в стране. Я заставил Кэти уйти в подполье, опасаясь, что могу выдать ее, и теперь мне надо было вернуть ее обратно.

Час спустя я уже сидел в олбенской конторе Агентства по взаимному обеспечению безопасности. Это было местное отделение, работающее по договорам во многих городах. У лифта меня и мою охрану встретил сам директор.

- Такая честь, - бормотал он, - такая большая честь для нас, мистер Кортней. Чем могу служить?

- Вам передавали мою просьбу не допрашивать арестованного, пока я не приеду? Надеюсь, вы так и сделали?.

- Конечно, мистер Кортней! Мои сотрудники, возможно, немного потрясли его в рабочем порядке, но он вполне в форме.

- Я хочу его видеть.

Директор агентства с готовностью провел меня к арестованному. Он надеялся заполучить в клиенты фирму „Шокен“, но сказать об этом прямо пока не решался.

Арестованный сидел на табурете под ярким прожектором - рядовой потребитель лет тридцати в белом воротничке, лицо разукрашено синяками.

- Выключите прожектор, - приказал я.

Часовой с квадратной челюстью попробовал было возразить:

- Но мы всегда…

Мой телохранитель оттолкнул его и выключил прожектор.

- Ничего, Ломбарде, - торопливо успокоил часового директор. - Ты должен помогать этим джентльменам.

- Стул, - попросил я и, сев перед арестованным, представился: - Меня зовут Кортней. А вас?

Он посмотрел на меня - теперь, когда прожектор выключили, зрачки его глаз снова стали нормальными.

- Филмор, - четко произнес он. - Август Филмор. Не скажете ли, что все это значит?

- Вас подозревают в принадлежности к „консам“.

Сотрудники агентства в ужасе ахнули. Ведь я нарушил элементарнейшие правила ведения следствия, сообщая обвиняемому, в чем его вина. Но это мало беспокоило меня.

- Какой абсурд, - Филмор сплюнул. - Я порядочный человек, женат, отец восьмерых детей, жду девятого. Кто мог сказать вам такую ерунду?

- Скажите ему, кто, - обратился я к директору.

Он обалдело уставился на меня, не веря своим ушам. - Мистер Кортней, - наконец пролепетал он, - при всем уважении к вам я не могу взять на себя такую ответственность!.. Это неслыханно! Закон охраняет личность осведомителя…

- Хорошо, ответственность я беру на себя. Могу дать расписку, если хотите.

- Нет, нет, что вы! Пожалуйста, мистер Кортней, я сообщу вам имя осведомителя, учитывая, что вы человек ответственный и знаете законы. Но прошу не называть это имя в моем присутствии. Я сейчас выйду из комнаты, хорошо?

- Как вам угодно, я на все согласен.

Он угодливо улыбнулся и шепнул мне на ухо:

- Это сделала некая миссис Уорли. Ее семья живет в одной комнате с семьей арестованного. Будьте осторожны, мистер Кортней…

- Благодарю, - ответил я.

Директор трусливо опустил глаза и вместе со своими подчиненными поспешно покинул комнату.

- Так вот, Филмор, - обратился я к арестованному, - он говорит, что это сделала миссис Уорли.

Арестованный разразился бранью, но я остановил его.

- Я человек занятый и спешу. Надеюсь, вы понимаете, что ваше дело дрянь. Что писал Фогт о консервации природных ресурсов?

Это имя ровным счетом ничего не говорило ему.

- А кто это? - спросил он равнодушно.

- Неважно. Тогда поговорим о другом. Я богат, и если вы согласитесь помочь мне и сознаетесь, что принадлежите к „консам“, могу выплачивать хорошую пенсию вашей семье, пока вы будете отсутствовать.

Он напряженно думал несколько минут и наконец сказал:

- Ну, конечно, я „конс“. Что дальше? Прав я или виноват, все равно мне крышка.

- Если вы такой уж закоренелый „конс“, может, процитируете что-нибудь из Осборна?

Он понятия не имел об Осборне и начал сочинять.

- У него есть, например, высказывание, которое начинается так: „Первейшей задачей „консов“ является подготовка всеобщего протеста против…“ Не помню, что там идет дальше.

- Что ж, почти верно, - согласился я. - Теперь расскажите о заседаниях вашей ячейки. Кто в нее входит?

- Не знаю их по именам, - произнес он еще менее уверенно. - Мы значимся под номерами. Один чернявый - он наш главный, а…

Это было занятное зрелище. Конечно, я убедился, что он понятия не имеет о полумифических героях „консов“ - Фогте и Осборне, чьи книги являются обязательным минимумом для каждого консервациониста.

Мы вышли из комнаты. Уходя, я сказал перетрусившему директору, который все время стоял под дверью:

- Не похоже, чтобы он был „консом“.

Я возглавлял фирму „Фаулер Шокен“, а он - всего лишь местное захудалое сыскное агентство, но все же я почувствовал, что перегнул палку. Директор выпрямился и с достоинством ответил:

- Мы исполнители законов, мистер Кортней, а закон еще в древности гласил: „Пусть лучше несправедлива пострадает тысяча невинных, чем уйдет от наказания один преступник“.

- Это изречение мне известно, - подтвердил я. - До свидания.

Радист принял сигнал и передал трубку. Звонила моя секретарша из конторы и сообщила о новом аресте на мысе Код, в городе Пайл-Сити Третьем.

Мы вылетели в Пайл-Сити Третий. Лететь пришлось над морем во время шторма. Ненавижу это дело - я уже говорил, что подвержен воздушной болезни.

На этот раз арестованный оказался обыкновенным преступником. Он ограбил ювелирную лавку, забрав целый ящик булавок и колец из красного дерева и дуба, и оставил грозную записку насчет „мести“ „консов“, которые, придет время, рассчитаются со всеми богачами. Явная попытка замести следы.

Он был невероятно глуп.

Город находился под охраной сыщиков из агентства Бернса, и поэтому я очень осторожно побеседовал с их местным начальником. Он признался, что за последний месяц арестовывали только таких „консов“, как этот. Вот раньше они чуть ли не каждую неделю раскрывали настоящие ячейки „консов“. По его мнению, успех здесь, вероятно, зависел от времени года.

Мы вернулись в Нью-Йорк, где меня ждал еще один арестованный „конс“. Я повидался с ним и несколько минут слушал, как он молол вздор. Этот поднатаскался в вопросах теории, знал на память целые страницы из Фогта и Осборна и утверждал, что ему Богом предназначено смести всю нечисть с лица матери-земли. Он охотно признался, что состоит в одной из организаций, но скорее умрет, чем выдаст ее тайны. Я понял, что так оно, пожалуй, и будет, потому что он не знал ни одной. „Консы“ никогда не доверились бы такому типу, даже если бы в их рядах остались считанные единицы.

К вечеру я вернулся к себе в агентство. Сменилась охрана. Это был отвратительный день, и по результатам он ничем не отличался от всех, что прошли с тех пор, как я стал преемником Фаулера Шокена.