Николай Самуйлов - Пилот Машины времени. Книга первая. Утопия по-королевски

– Добрый вечер, сударыни! – сказал Петр Иванович.

– Добрый, Петя! – ответила Агриппа, повернувшись к нам. – Ты чего, на ночь глядя? Кого привёл?

Танюша вскочила со своего места, засуетилась, вытащила из тёмного угла матерчатую сумку, достала из неё стеклянную банку и осторожно поставила на лавку.

– Варенье, малиновое. Будете чай пить. А я пойду.

– Спасибо, Танюшка! Завтра приходи, если будет время. Поговорим. А то мне скучно одной. А вы проходите, присаживайтесь.

– Да я на минутку, Агриппа, – сказал Пётр Иванович. – Вот доктора тебе привёл. Может чем поможет. – Пётр Иванович подтолкнул меня на середину комнаты. – Беженка она. Вроде бы и жить негде. Ты поговори с ней. Она из Франции. Случайно к нам попала.

Танюша у порога оглянулась на меня и сказала:

– Так вы не успели уехать? А мы с мамой вспоминали вас.

– Не успела, – ответила я и стала снимать дождевик.

– А ко мне раза два Фриц приходил, – пророкотала Агриппа, обращаясь к Петру Ивановичу. – Уколы делал. Какие-то порошки принёс. Пью. Горькие, зараза. И ничего на мою лихоманку не действует!

– А ты чего немца Фрицем называешь, Агриппа? Может обидеться.

– Так его Фрицем и зовут. Имя у него такое. Доктор Фриц Бауэр. Душевный парень. Работы у него сейчас прибавилось. Говорит, не до меня. Комендант недовольство высказывает. Тяжелораненых и убиенных не успевают на запад отправлять. Наши, стало быть, зубы начинают показывать. – Тётя Агриппа повернулась ко мне. – Ну и что ты со мной будешь делать, красавица? По-русски говоришь?

– Говорит, Агриппа. Даже лучше, чем мы с тобой. Пойду я, Агриппа, до хаты. А то Васька всю бражку без меня вылакает. Увлекаться он ею стал в последнее время. Падучая недавно приключилась. Чуть себе язык не откусил. Хорошо я рядом был. Ну, прощевайте!

– Ты, Петя, тоже забегай! Я для Василия твоего отварчик приготовлю. Пусть попьёт вместо бражки. От него голова светлеет. А от пьянки-то, может, лихоманка его и мучает.

– Да нет! Как после финской компании приехал мой сынок домой в помятом состоянии, так и поныне, без улучшений. Ну, бывайте!

– Ага! Не спеши! Цела твоя порция будет! – сказала Агриппа и плавно махнула рукой в сторону Петра Ивановича. – Завтра зайди-ка, как встанешь! Поможешь картошки из погреба достать. Мне, ведь, тяжёлое нельзя. Вчера еле вылезла с ведром. Себе хочу в мундире сварить, да и Зорьке пойло требуется. Не всё же сено в сухомятку жевать. И для Василия твоего лекарство будет готово. А теперь иди…

Пётр Иванович улыбнулся, кивнул Агриппе, взглянул на меня и шумно вышел в тёмный тамбур.

Тётя Агриппа немного посидела на своём ложе, поправила простыни и одеяла, взбила перовую подушку, а потом встала и подошла ко мне.

Она была выше меня – примерно метр восемьдесят. Половицы под ней поскрипывали и прогибались. От женщины веяло богатырской силой и спокойствием. Большие и крепкие руки нежно легли на мои предплечья и увлекли к низенькой табуретке, стоявшей напротив топившейся печи.

– Меня зовут Агриппина Васильевна. Для тебя, доченька, – тётя Агриппа. А тебя как величать?

– Николь Депрези де Фо.

– Красиво! Сразу и не запомнишь. А по-нашему, как будет?

– Натали, или Наташа.

– Вот! Это – куда понятнее для русского уха! Ты здесь посиди, погрейся, а я сейчас чайку приготовлю. – Агриппа повернулась к огню и сковородником достала из горна огромный чайник, совершенно чёрный от копоти. – Пётр, видать, тебя уже угощал ужином. Лучком попахивает… и ещё чем-то, лекарственным. А до чая они с Васькой не охотники. Они всё бражничают. Вот, кстати, и отварчик заварим, для болезного. У тебя в чемоданчике есть ли что, для лечения падучей?

Светлая голова у тёти Агриппы! В её отвар я и буду добавлять дозы универсального эмбрионального восстановителя.

– Найдётся, – ответила я, взглянув на саквояж, в котором, кроме примитивных муляжей ничего полезного для сельского доктора не имелось.

– Французское, небось? – Агриппа повернулась ко мне, держа незащищённой рукой попыхивавший паром чайник.

– Французское, тётя Агриппа.

Чайник был поставлен на столик. Там же появились пара гранёных стаканов в подстаканниках с чайными ложечками и большой фарфоровый заварник. В заварной чайник Агриппа насыпала несколько щепоток чёрной смеси, видимо из высушенных трав, ибо запах от этого «зелья» исходил необычайно приятный. Рядом Агриппа поставила эмалированный кувшин и из тряпичного мешочка, висевшего на стене за печкой, положила в него другую растительную смесь. В заварник и в кувшин налила кипятка и прикрыла их матерчатыми колпаками. Баночка с малиновым вареньем от Танюши Фроловой и ещё одна, из шкафчика Агриппы, со сливовым, были вскрыты и притягивали к себе ягодно-фруктовым ароматом. Два фарфоровых блюдца легли на столик, в довершение чайного натюрморта.

– Подождём, пока запарится чаёк, – сказала Агриппа и легко перенесла столик к кровати. – Поскольку мебели у меня лишней нет, я сяду на койку, а ты – напротив. Давай-ка я тебе одеяло подстелю. Мягче будет сидеть.

Тётя Агриппа вытащила из вороха тряпок на печи сложенное одеяло и положила его на стул. Стул я перенесла к сервированному столику и села.

– Не стесняешься! Молодец! Сразу видно – городского воспитания. Сейчас мы всё о себе друг дружке расскажем. И о моих болячках поговорим. И Василию настойку смастерим заодно. Я ведь, доченька, не очень-то верю во все эти лечения. Коли у меня сердечко стало пошаливать, то лучшего уже ожидать нечего. Так и будет периодически останавливать мои душевные порывы, пока не взорвётся. Это точно. И про Васькину падучую врачи говорят, что она так же – пожизненна. Успокоить её можно. А вылечить – нет. Вот не будет парень брагу пить, и приступы будут реже. Со временем могут прекратиться совсем. А начнёт «хулиганить» и падучая – тут как тут. А французы как на этот счёт думают?

– Так же, тётя Агриппа.

– Вот! Стало быть, все наши потуги в виде уколов, таблеток, настоек, заговоров и прочего, – сущая ерунда! Родиться надобно здоровым и беречь себя и своё драгоценное здоровьице до конца дней. А ремонтировать можно только машины. Да и они не вечны…

Время в темпоральном коконе дёрнулось и замерло…

…Мозг у Агриппины Васильевны большой и без изъянов. Зубы здоровые – все тридцать два. Волосы могучие, с редкой сединой. Шрам от фурункула на правой щеке. И тело нормальное для возраста Агриппы. Сердце дряблое. Ишемия. Сосуды изношены. Холестерин. Подкожные бляшки на животе, руках. Имеют тенденцию к рассасыванию. Подагра. Наросты у большого пальца на обеих ногах. Сухие мозоли. Всё не так страшно. Всё поправимо, даже возможностями медицины двадцатого века. Только где она здесь, их знаменитая медицина!