Рэй Бредбери - Марсианские хроники

- Нет.

- Каждому известно, - продолжала она, - что город построен в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году. Постойте, может быть, вы меня разыгрываете?

- Что вы, ничего подобного! - поспешно воскликнул капитан. - Мы с Земли.

- Вы хотите сказать, из-под земли? - удивилась она.

- Да нет же, мы вылетели с третьей планеты, Земли, на космическом корабле. И прилетели сюда, на четвертую планету, на Марс…

- Вы находитесь, - объяснила женщина тоном, каким говорят с ребенком, - в Грин-Блафф, штат Иллинойс, на материке, который называется Америка и омывается двумя океанами, Атлантическим и Тихим, в мире, именуемом также Землей. Теперь ступайте. До свидания.

И она засеменила по коридору, на ходу раздвигая бисерную портьеру.

Три товарища переглянулись.

- Высадим дверь, - предложил Люстиг.

- Нельзя. Частная собственность. О господи!

Они спустились с крыльца и сели на нижней ступеньке.

- Вам не приходило в голову, Хинкстон, что мы каким-то образом сбились с пути и просто-напросто прилетели обратно, вернулись на Землю?

- Это как же так?

- Не знаю, не знаю. Господи, дайте собраться с мыслями.

- Ведь мы контролировали каждую милю пути, - продолжал Хинкстон. - Наши хронометры точно отсчитывали, сколько пройдено. Мы миновали Луну, вышли в Большой космос и прилетели сюда. У меня нет ни малейшего сомнения, что мы на Марсе.

Вмешался Люстиг.

- А может быть, что-то случилось с пространством, с временем? Представьте себе, что мы заблудились в четырех измерениях и вернулись на Землю лет тридцать или сорок тому назад?

- Да бросьте вы, Люстиг!

Люстиг подошел к двери, дернул звонок и крикнул в сумрачную прохладу комнат:

- Какой сейчас год?

- Тысяча девятьсот двадцать шестой, какой же еще, - ответила женщина, сидя в качалке и потягивая свой лимонад.

- Ну, слышали? - Люстиг круто обернулся. - Тысяча девятьсот двадцать шестой! Мы улетели в прошлое! Это Земля!

Люстиг сел. Они уже не сопротивлялись ужасной, ошеломляющей мысли, которая пронизала их. Лежащие на коленях руки судорожно дергались.

- Разве я за этим летел? - заговорил капитан. - Мне страшно, понимаете, страшно! Неужели такое возможно в действительности? Эйнштейна сюда бы сейчас…

- Кто в этом городе поверит нам? - отозвался Хинкстон. - Ох, в опасную игру мы ввязались!.. Это же время, четвертое измерение. Не лучше ли нам вернуться на ракету и лететь домой, а?

- Нет. Сначала заглянем хотя бы еще в один дом.

Они миновали три дома и остановились перед маленьким белым коттеджем, который приютился под могучим дубом.

- Я привык во всем добираться до смысла, - сказал командир. - А пока что, сдается мне, мы еще не раскусили орешек. Допустим, Хинкстон, верно ваше предположение, что космические путешествия начались давным-давно. И через много лет прилетевшие сюда земляне стали тосковать по Земле. Сперва эта тоска не выходила за рамки легкого невроза, потом развился настоящий психоз, который грозил перейти в безумие. Что вы как психиатр предложили бы в таком случае?

Хинкстон подумал.

- Что ж, наверно, я бы стал понемногу перестраивать марсианскую цивилизацию так, чтобы она с каждым днем все больше напоминала земную. Если бы существовал способ воссоздать земные растения, дороги, озера, даже океан, я бы это сделал. Затем средствами массового гипноза я внушил бы всему населению вот такого городка, будто здесь и в самом деле Земля, а никакой не Марс.

- Отлично, Хинкстон. Мне кажется, мы напали на верный след. Женщина, которую мы видели в том доме, просто думает, что живет на Земле, вот и все. Это сохраняет ей рассудок. Она и все прочие жители этого города - объекты величайшего миграционного и гипнотического эксперимента, какой вам когда-либо придется наблюдать.

- В самую точку, капитан! - воскликнул Люстиг.

- Без промаха! - добавил Хинкстон.

- Добро. - Капитан вздохнул. - Дело как будто прояснилось, и на душе легче. Хоть какая-то логика появилась. А то от всей этой болтовни о путешествиях взад и вперед во времени меня только мутит. Если же мое предположение правильно… - Он улыбнулся. - Что же, тогда нас, похоже, ожидает немалая популярность среди местных жителей!

- Вы уверены? - сказал Люстиг. - Как-никак, эти люди своего рода пилигримы, они намеренно покинули Землю. Может, они вовсе не будут нам рады. Может, даже попытаются изгнать нас, а то и убить.

- Наше оружие получше. Ну, пошли, зайдем в следующий дом.

Но не успели они пересечь газон, как Люстиг вдруг замер на месте, устремив взгляд в дальний конец тихой дремлющей улицы.

- Капитан, - произнес он.

- В чем дело, Люстиг?

- Капитан… Нет, вы только… Что я вижу!

По щекам Люстига катились слезы. Растопыренные пальцы поднятых рук дрожали, лицо выражало удивление, радость, сомнение. Казалось, еще немного, и он потеряет разум от счастья. Продолжая глядеть в ту же точку, он вдруг сорвался с места и побежал, споткнулся, упал, поднялся на ноги и опять побежал, крича:

- Эй, послушайте!

- Остановите его! - Капитан пустился вдогонку.

Люстиг бежал изо всех сил, крича на бегу. Достигнув середины тенистой улицы, он свернул во двор и одним прыжком очутился на террасе большого зеленого дома, крышу которого венчал железный петух. Когда Хинкстон и капитан догнали Люстига, он барабанил в дверь, продолжая громко кричать. Все трое дышали тяжело, со свистом, обессиленные бешеной гонкой в разреженной марсианской атмосфере.

- Бабушка, дедушка! - звал Люстиг.

Двое стариков появились на пороге.

- Дэвид! - ахнули старческие голоса. И они бросились к нему и засуетились вокруг него, обнимая, хлопая по спине. - Дэвид, о, Дэвид, сколько лет прошло!.. Как же ты вырос, мальчуган, какой большой стал! Дэвид, мальчик, как ты поживаешь?

- Бабушка, дедушка! - всхлипывал Дэвид Люстиг. - Вы чудесно, чудесно выглядите!

Он разглядывал своих стариков, отодвинув от себя, вертел их кругом, целовал, обнимал, плакал и снова разглядывал, смахивая слезы с глаз. Солнце сияло в небе, дул ветерок, зеленела трава, дверь была отворена настежь.

- Входи же, входи мальчуган. Тебя ждет чай со льда, свежий, пей вволю!

- Я с друзьями. - Люстиг обернулся и, смеясь, нетерпеливым жестом подозвал капитана и Хинкстона. - Капитан, идите же.

- Здравствуйте, - приветствовали их старики. - Пожалуйста, входите. Друзья Дэвида - наши друзья. Не стесняйтесь!

В гостиной старого дома было прохладно; в одном углу размеренно тикали, поблескивая бронзой, высокие дедовские часы. Мягкие подушки на широких кушетках, книги вдоль стен, толстый ковер с пышным цветочным узором, а в руках - запотевшие стаканы ледяного чая, от которого такой приятный холодок на пересохшем языке.

- Пейте на здоровье. - Бабушкин стакан звякнул о ее фарфоровые зубы.