Брайан Олдисс - На белой полосе

- Я провозглашаю это место землей, принадлежащей Трипл Солнцам. Да начнется испражнение.

Они были счастливы. Да и кто мог оставаться равнодушным в этот момент? Они были дома, со свободой и плодородием в руках.

Впав в немилость, розовато-лиловый шар исчез. В тот же миг из-за горизонта выпрыгнул и поспешно вскарабкался по небу спутник, окруженный щегольским ореолом из пыли. Привычные к резкой смене температуры, восемь утодов не обратили внимания на наступление холодной ночи. Они принимали ванну в своей только что освоенной луже вместе с обслуживающими их шестнадцатью грога-ми. Последние цеплялись пальцами-присосками к погруженным в грязь хозяевам.

Постепенно они почувствовали вкус нового мира. Он обволакивал их тела, привнося свой особенный смысл, не поддающийся объяснению.

Над головами высоко в небе мерцало созвездие Хоум Кластер, образуя подобие формы, которую глупейшие из попов называли Грааль. Оно заставляло бушевать моря Смексмера.

- Нам и не следовало беспокоиться, - высказал общую мысль преосвященник. - Трипл Солнца по-прежнему льют свой свет на нас даже здесь. И нет нужды торопиться домой. Может быть, в конце недели мы посадим несколько амповых семян, а потом двинемся в обратный путь.

- Или, может быть, в конце следующей недели, - отозвался третий священник, почувствовав себя очень комфортно в грязной ванне.

Для полного и всеобщего удовольствия преосвященник обратился ко всем присутствующим с короткой проповедью. Они лежали и вникали в нить его рассуждений, потому как она была сплетена его восемью горлами.

А он указывал на то, как ампы и утоды зависимы друг от друга. Как урожай первых влияет на плодовитость вторых и как происходит обратная связь. Он подчеркнул важность слова «урожай», прежде чем остановиться на зависимости и деревьев, и утодов (которые явились проявлением одной сущности) от урожая света, менявшегося в зависимости от того, вокруг которого из Трипл Солнц они обращались в данный момент. Свет этот был солнечным дождем, что придавало ему некоторую абсурдность, впрочем, как и невероятность. Никто из них никогда не должен забывать, что и он - часть этого абсурда и чуда. Никто из них не имеет права вознестись или раздуться от гордости, ибо ведь даже их боги имели форму кала!

Третьему священнику монолог очень понравился. Убедительнее всего звучит то, что лучше всего известно.

Он лежал в пузырящейся грязи и говорил потопленным голосом, потому что над поверхностью лужи виднелся кончик только одного его горла. Одним глазом, который был на поверхности, священник всматривался в темную глубину космоса, такого выпуклого и черного на фоне неба. Да, жизнь была стоящей штукой, даже так далеко от любимого Дапдрофа. Если бы настало сейчас время следующего эсоуда, ему непременно пришлось бы поменять пол и стать матерью - он уже заранее определил для себя этот шаг. Но даже это… думай обо всем хорошо, и все действительно будет хорошо. Третий священник думал о своей матери с большой любовью, он столько узнал от нее. Он стал преклоняться перед ней с тех пор, как она поменяла пол и приняла сан преосвященника.

Вдруг он закричал всеми своими горлами. За кораблем заплясали какие-то огни. Все священники как один посмотрели в ту сторону, куда он указывал.

Но они не только увидели свет. Послышалось продолжительное грозное рычание, и четыре круглых источника ослепляющего света прорезали темноту. Пятый без устали рыскал вокруг, напоминая дрожащую руку. Он остановился на корабле.

- По-моему, к нам приближается какое-то живое существо, - пролепетал один из попов.

В этот момент картина стала более четкой. По направлению к ним через равнину двигались две массивные фигуры. От них-то и исходило грозное рычание. Существа достигли корабля и остановились. Рычание тут же прекратилось.

- Вот это да! Они крупнее нас! - воскликнул первый священник.

Из великанов вылезли фигурки поменьше. В этот миг прожектор, прежде сосредоточивавший свое внимание на корабле, уставился на бассейн. Чтобы избежать ослепляющего света, утоды отвернулись и стали разглядывать выстроившихся в ряд четверых узеньких существ, приближавшихся к краю купели.

- Они, должно быть, очень высокоразвиты, если могут излучать такой свет, - предположил преосвященник.

- Как вы думаете, кто из них живые существа - те двое, огромные, с глазами, или эти четверо тонких? - поинтересовался один из младших священников.

- По-моему, выйти и посмотреть будет достаточно вежливым, - сказал преосвященник, поднимаясь из жижи и направляясь к четырем незнакомцам. Его товарищи встали, намереваясь следовать за ним. Тут они услышали какой-то шум, исходивший от существ, которые начали двигаться в обратном направлении.

- Как интересно! - воскликнул второй священник, стремясь всех обогнать. - Я уверен, что они пытаются говорить, хотя, конечно, на весьма примитивном уровне, но все же!

- Как все же хорошо, что мы здесь оказались, - сказал третий священник. Замечание, само собой, не было адресовано преосвященнику.

- Привет вам, создания! - закричали два священника.

В эту секунду существа обернулись, подняли свое земное оружие и открыли огонь.

Капитан Баргероун занял свою характерную позу. Он стоял спокойно, с вяло опущенными вдоль небесно-голубых шорт руками и с каменным лицом. Для него это было своего рода самоконтролем, который он проводил уже не в первый раз за этот полет, особенно в моменты столкновений с главным исследователем.

- Послушай, Эйнсон, ты хочешь, чтобы я всерьез воспринял весь этот твой бред? - говорил капитан. - Или ты просто всеми силами стараешься отложить отлет?

Главный исследователь Брюс Эйнсон судорожно сглотнул; он был верующим человеком и молил про себя Всемогущего, дабы тот дал ему силы достучаться до стоящего здесь дурня, который ничего не видел дальше своих обязанностей.

- Те двое существ, которых мы поймали прошлой ночью, определенно пытались общаться со мной. А согласно космической исследовательской классификации, если живое существо пытается установить контакт, то его следует отнести как минимум к разряду человекоподобных, невзирая на внешний вид, пока не будет доказано обратное.

- Вот именно, капитан Баргероун, - подтвердил исследователь Фиппс, дергая свои ресницы и сильно нервничая из-за того, что встал на защиту своего начальника.

- Нам не требуется ваших заверений в правдивости всяких банальностей, мистер Фиппс, - резко ответил капитан. - Мне только очень интересно, что вы подразумеваете под попыткой общения. Без сомнения, когда вы перебрасываетесь с этими созданиями капустой, сей акт может классифицироваться как попытка общения.