Генри Каттнер - Маска Цирцеи (сборник)

Мы с Острендом пошли еще дальше. Не буду детально описывать наш метод. Скажу только, что мы поочередно становились подопытными кроликами, а в тот день, когда мы добились успеха, в этой роли был я…

Проблемы, похороненные в прошлом… но насколько далеком? Все, что я вспоминал во время сеанса, Остренд записывал. Я не знал, что произошло, пока не проснулся. Однако потом воспоминания вернулись, и даже без Остренда я все равно бы вспомнил. Драмы далекого прошлого выплыли из моего подсознания. Лучше бы они остались там, похороненные навсегда!

Наркоанализ — превосходный и эффективный терапевтический метод, но мы с Острендом перешли все границы. Воспоминания, оставшиеся от предков, передавались в генах и хромосомах из поколения в поколение, пока я не получил их в наследство.

Подавленные воспоминания одного из моих предков… человека, который стал легендой. А может, его и вовсе не было.

И все-таки я знаю, что он был. Он жил очень давно и в мире настолько далеком, что от него не осталось ничего, кроме легенды. Он пережил психологическое потрясение, которое с огромной силой отпечаталось в его памяти, а потом было похоронено в подсознании. В памяти, которая перешла к его сыновьям и сыновьям его сыновей.

Памяти о далеком походе на корабле с командой из героев и с Орфеем, сидящим на носу. Орфеем, чья арфа могла воскрешать мертвых.

Орфеем, который сегодня лишь миф, как и остальные герои, отправившиеся в этот легендарный поход…

Я был Язоном!

Тем самым, который поплыл на «Арго» в Колхиду и украл Золотое Руно из святилища, где это сверкающее сокровище бога Аполлиона охранял страшный дракон Пифон…

Воспоминания не исчезли, они остались во мне. Казалось, что у меня два разума. То, чего я не мог никогда ни видеть, ни слышать, как Джей Сивард, я слышал и видел после этого опыта. Меня звало море. Порой я слышал голос, который звал не Джея Сиварда, а Язона, Язона из Иолка, Язона с «Арго». И я был Язоном. По крайней мере, у меня были его воспоминания.

Некоторые из них были туманны и запутаны, и все же я вспомнил массу событий из жизни своего предка. А многие из этих событий — я хорошо понимал это — произойти не могли на нашей старой доброй Земле. Даже в зачарованных морях аргонавтов.

Мне казалось, меня зовет раковина Тритона. Куда? Обратно, в позабытое прошлое? Этого я не знал…

Я пытался избавиться от этого, старался развеять чары. Разумеется, работу продолжать я был не в состоянии, и Остревд ничем не мог мне помочь. Никто не мог… Я приехал вот сюда более года назад, когда все остальное не дало результатов. Сидя в поезде, уже за Сиэтлом, мне ненадолго показалось, что я освободился.

Увы! Год назад на этом холме я услышал беззвучный зов из моря, предо мной предстали какие-то видения и корабли-призраки. Я здорово испугался. Я спал под этими же соснами, когда ночь принесла звуки хлопающих на ветру парусов и скрип уключин.

Принесла она и эхо сладкого нечеловеческого голоса, который звал: "Язон! Язон из Фессалии, приди ко мне!"

В ту ночь я ответил на зов…

Я стоял на обрыве над бегущими волнами, и в голове у меня был хаос. Помню, как я беспокойно вертелся в спальном мешке, помню, что слышал шум ветра, тихую, мелодичную вибрацию струн и удивительное пение, не бывшее человеческим голосом… и все же я знал, что это зов.

Я стоял над водой, а вокруг опускался туман, плотный и удушливый. Вероятно, было полнолуние, потому что сквозь туман пробивалось серебристое сияние, слабо освещавшее море подо мной — темное, украшенное кружевами пены.

Из темноты снова послышался слабый звон струн, а потом — то же тихое пение. Я знал эти звуки, это пел… киль «Арго», обращающийся ко мне голосом, которого никто, кроме ясновидца, не смог бы понять.

Что-то скрытое в тумане плыло по воде. До меня донесся скрип уключин. Медленно, очень медленно начал рисоваться какой-то силуэт. Сначала я увидел большой прямоугольник паруса, свисающий с высокой мачты, потом заметил призрачный в лунном свете нос корабля. Он плыл ко мне.

Из тумана вынырнула галера и вскоре проплыла подо мной; до палубы было не более восьми футов. Вверх поднималась мачта, наклоненная в сторону суши, и еще я заметил весла, их разом подняли вверх, чтобы не сломать о скалу.

На скамьях — то есть на палубе корабля — сидели какие-то фигуры. Нереальные фигуры. Одна из них извлекала из арфы чарующую ритмичную мелодию.

Однако еще более влекущим был голос без слов, доносившийся от киля «Арго», когда корабль, переваливаясь с борта на борт, проплывал подо мной.

Воспоминания Язона всколыхнулись во мне. Холодный пот и дрожь, всегда сопровождавшие волну чужой памяти, захватили мое тело. Язон, Язон из Иолка… это я был Язоном!

Когда галера почти миновала меня, я оттолкнулся изо всех сил и прыгнул на палубу этого корабля-призрака. От удара о твердые доски колени мои подогнулись, я упал и покатился, но тут же вскочил на ноги и огляделся по сторонам.

Берег уже исчез, и лишь серебристые испарения окружали корабль, сверкающий в лунном свете.

Язон? Нет, я не был Язоном. Я был Джеем Сивардом… был…

Собственные сознание и воля вернулись ко мне. Я знал, что сделал или мне это казалось, — как знал и то, что это либо сон, либо безумие.

Палуба под моими ногами казалась настоящей. Водяная пыль имела вкус морской воды, да и ветер, кропящий ею мое лицо, был настоящим ветром. И все же я знал, что в этом корабле-призраке есть что-то нереальное.

Дело в том, что на нижней палубе я видел гребцов, а сквозь них длинные серые морские водны. Отчетливо видны были все мышцы их спин, когда они склонялись над веслами, но отчетливы так, каким бывает сон в момент пробуждения. Гребцы не видели меня, лица их были напряжены от усилий, когда они гнали корабль… Куда?

Я немного постоял, вглядываясь в туман вокруг себя, сохраняя равновесие на качающемся корабле с ловкостью, которой у себя не подозревал, словно мое тело так же гладко скользнуло в физические и моторные воспоминания другого человека, как мой мозг переплелся воспоминаниями с другим мозгом.

Вокруг не было слышно ничего, кроме звуков от самого корабля. Я слышал удары волн о корпус, скрип шпангоутов, ритмичное пение весел в уключинах. Я отчетливо слышал кифару в руках призрака на носу, однако команда была нема.

Помню, что волосы зашевелились у меня на голове, коща я впервые увидел, как полупрозрачный воин открывает рот и заводит песню, которая несется вдоль скамей, пока двойные ряды не начинают раскачиваться в едином ритме, а рука кифареда ложится на струны, чтобы вести их — и все это в полной тишине.

Музыку я слышал, а вот команда, похоже, состояла из призраков.

Меня поразило звучание собственного голоса. Все ошеломление и все страхи, копошившиеся на дне моего мозга, сосредоточились в крике: