Павел Парфин - «Полонез». Книга фантастики

Мне стало стыдно. Стушевавшись и бормоча себе под нос какие-то детские извинения, я повел старика на кухню. Предложил ему сесть, поставил чайник на плиту и сел рядом.

Прежде чем сесть, старик снял со спины длинный продолговатый чехол, из которого, загадочно поблескивая, выглядывала красивая кованая рукоятка неведомого оружия. Ножны с мечом, пронеслось у меня в голове, и глаза восхищенно загорелись.

А боевой дед как ни в чем не бывало прислонил меч к холодильнику и только после этого сел. Положив посреди стола то, что я принял за сталактиты, он повторил:

– Это – крижали. Они у вас неспроста.

Старик говорил, и речь его менялась на глазах, из старомодной и оттого потешной превращаясь в современную и вполне удобоваримую. Я вдруг поймал себя на мысли, что и сам стал рассуждать иначе, без излишнего ребячества, что ли.

– Молодой человек, вам предстоит большое, благородное дело: один крижаль вы оставите себе, а три раздадите самым близким людям, с которыми связанны пуповиной своей судьбы. Этих людей вы можете любить, а можете ненавидеть. Но в вашей жизни они так же неизбежны и предрешены, как рассветы и закаты… Вы догадываетесь, о ком я?

– Наверное, о друзьях, – сказал я, разливая чай по чашкам.

– Вам решать, – едва заметно кивнул старик. Отпив из своей чашки, он по-простецки вытер усы рукавом и продолжил: – Имя мое Алефатий. Моя миссия – вооружить вас знаниями и интуицией. Вот они, – старик указал взглядом на крижали. – Не смотрите, что они яко бы изо льда. Это лишь видимость, игра образов и нехватка знаний. Каждый крижаль порожден определенной стихией. Надеюсь, вы знаете эти стихии?

– Ну да. Вода, огонь, земля и воздух, – пожал плечами я. А потом не к месту добавил: – «Пятый элемент» – мой любимый фильм.

Последние слова Алефатий, казалось, пропустил мимо ушей.

– Себе вы возьмете крижаль воды, – старик взял из четырех сталактитов (я упрямо продолжал называть их так) один и подвинул к моей чашке. – Остальные – раздадите.

– Постойте, – растерялся я. – Но как я узнаю, какой из них относится к огню, а какой – к воздуху и земле.

– Вместо земли может быть камень, – задумчиво поправил меня Алефатий. Затем подбадривающе улыбнулся. – Вам не нужно волноваться. Отныне в вас заложена интуиция, которая подскажет вам, кому из близких какой крижаль вручить.

– Но что я… Что нам с ними делать?

– Как что?! – взвился старик, вскочив из-за стола. Это было неожиданно и никак не вязалось с его преклонным возрастом. Алефатий выхватил из ножен меч, взмахнул им над своей головой. – Сражаться! Наделенный волшебным крижалем обязан сразить зло! Четыре крижаля в ваших руках – четыре зла, которые вам предстоит одолеть!.. Или страх так крепко сковал ваше сердце, юноша, что вы и помыслить не можете о благородном подвиге?

– Почему не могу? Могу, просто все так неожиданно и…

– Керуак, отчего ты кричишь? – внезапно из спальни донесся взволнованный голос Юти

– Идите, успокойте жену, – мягко подтолкнул меня в сторону спальни Алефатий. – Успокойте и можете ложиться спать. Завтра вам предстоит трудный, но героический день.

– А вы?

– Я? Хм, – Алефатий задумчиво улыбнулся – судя по его отрешенному взгляду, он был уже не здесь, а где-то далеко. – Нашел же я сам дорогу сюда, найду и обратно.

Я все-таки не послушал незваного гостя и вернулся на кухню. Успокоил Юти, поцеловал ее в теплые сонные губы – и вернулся. Но Алефатия там уже не было. Что удивительно, с исчезновением старика со стола пропали все крижали и даже чашки с остатком чая. Почему-то исчезновение чашек так меня взволновало, что я не удержался – и проснулся.

– Ты чего это?

Надо мной опрокинулось озабоченное, взволнованное лицо Юти.

– Ничего. А что?

– Да ты сейчас кричал во сне. Вот я тебя и разбудила. Что там тебе приснилось?

– Не помню… А где крижали?

– Чего?

– Сосульки.

– Да в ведре они. Как вечером положили их туда, так и лежат. Даже не думают таять.

– Они не растают.

– Все-таки они хрустальные, да?

– Может быть… Знаешь, мне пришла в голову идея.

– Какая еще идея? – насторожилась Юти. – Мне твоих сосулек довольно.

– Позовем к нам друзей и покажем им наши крижали…

– Чего? Что за слово ты произносишь? Что там тебе приснилось, Керуак? Ты какой-то не такой.

– Нет, правда, – не обращая внимания на подозрения жены, я загорелся собственной идеей. – Позовем Мишку с Мари, Дика… И еще кого-нибудь четвертого.

Тут я запнулся и нерешительно поглядел на Юти, будто она знала, кто тот четвертый, которого нужно было позвать.

– Какого еще четвертого? Слушай, такое ощущение, что ты бредишь, несешь чушь какую-то. У тебя случаем не температура? – жена приложила к моему лбу ладонь – она у нее была прохладной и нежной, как у ребенка. – Немного, кажется, есть. Сейчас гляну в справочник фельдшера, что у тебя может быть и как с этим бороться.

– Куда ты глянешь? В справочник? – неожиданно громко вырвалось у меня. Мне покоя не давал четвертый: у меня было двое близких друзей, которым я собирался вручить крижали, третий крижаль был мой, но кому предназначался четвертый? Я понятия не имел, кто бы это мог быть. Но стоило Юти заговорить про справочник, как я тут же вспомнил про свой блокнот. В нем я записывал номера телефонов своих друзей, знакомых и нужных людей. На тот случай если потеряю или у меня украдут мой мобильный. И вот этот случай настал. Охваченный странным предчувствием, я покрутил по сторонам головой. – А где мой блокнот?

– А я почем знаю? Может быть, в куртке Ты с ним никогда не расстаешься и не показываешь мне. Наверно, у тебя в блокноте уже целый гарем записан. Ненавижу твоих шлендр!

– Юти, перестань! – я скривился как от зубной боли. Не было в блокноте имен и контактов никаких любовниц. Но в одном Юти была все же права: я и вправду никогда не показывал ей свой блокнот.

– Принеси, пожалуйста, мне блок… – вежливо попросил было я, но на полуслове замолк. Меня вдруг бросило в пот, когда я вспомнил, что блокнот лежал во внутреннем кармане куртки, а куртку Юти накануне постирала. – Ты ее постирала… А блокнот?

– Погоди заранее дрожать, как заяц, – фыркнула на меня жена, но видно было, что и она обеспокоилась. Юти сходила на балкон, где сохла куртка и спустя минуту вернулась. Вид у нее был как у провинившейся собаки.

– Извини, я не знала, что он был в кармане.

С этими словами она протянула мне то, что осталось от блокнота. Какая-то бумажная жвачка, скрученная, со слипшимися листами.

– Конец, – в отчаянии вздохнул я.

– Ну, прости, дорогой, я и правда не знала, что там у тебя, в куртке.

– Хорошая хозяйка, прежде чем стирать вещи, вывернет в них все карманы, – огрызнулся я.

Юти не на шутку обиделась на меня, как это часто бывает, когда она чувствует свою вину и, надув губки, ушла на кухню. Я же, сидя в кровати, попытался выяснить, что можно было реанимировать в постиранном блокноте. Оказалось, уже ничего. С полтора десятка страниц, чудом не превратившихся в мякиш, смылись все чернила, вместо записей – какие-то грязные пятна. Нашел номер «Опеля», точнее, то, что от него осталось, – он был похож на фантастический иероглиф. И только на одной странице сохранился номер телефона. А имя не сохранилось. Но я и без того прекрасно знал, чей это номер. Моей бывшей жены Елены.