Примо Леви - Бандагал (сборник)

Наконец синьорина Кьяри получила свой аранжад. Одарив мистера Бессона признательным взглядом больших темных глаз, она благосклонно выслушивает его комплименты, а Торболи довольно улыбается. Торторелли пристально смотрит на них. «Нет, все-таки Патрене лучше Торболи. В сущности он не так уж плох: ходит, выпятив живот, и всем повторяет, что хозяин здесь он. А вот Торболи, тот — как болотная лихорадка: ты ее замечаешь, лишь когда тело покрывается зелеными пятнами. Но тогда и другие это видят, и тебе каюк».

Патрене не верит, вернее, не хочет верить словам врача. Он сидит в кресле, сложив руки на животе, и время от времени начинает ожесточенно чесаться.

Вчера у него обнаружили крапивницу. А все из-за этого идиотского комбинезона, ужасной духоты на вечере, проклятых туземцев и Торболи с его злым лицом и узенькими глазками, которые глядят не то на тебя, не то в окно.

— Так, значит, вчера губернатор мне солгал? — обращается он к Торболи. — Я же ему сказал, что воскресенье станет знаменательным днем. А он в ответ: «Безусловно, безусловно… Но кто, по-вашему, выиграет в этом году кубок? Многие предсказывают победу «Новой Англии». Говорят, у них потрясающий вратарь».

Торболи желчно улыбается.

— Да, губернатор, прежде чем сказать что-либо важное, записывает каждое слово на листке бумаги. Не в пример тебе.

— А я что, глупости говорил?

— Из твоей речи можно быдо заключить, что ты один колонизовал всю планету.

— Туземцы мне аплодировали.

— Любопытно, ты, кажется, всерьез стал с ними считаться!

— С этими ублюдками?! Ты шутишь! Но все-таки они работают на меня. Знай они свое место, я бы даже с ними примирился. Построил бы для них дома, школы, бассейны. На кой дьявол им профсоюзы и политические права, скажи на милость?

Торболи удивленно вскинул брови:

— Ты это всерьез?

— Конечно. Предоставь правительство свободу действий мне и другим промышленникам, на планете царили бы мир и спокойствие. Несианская конституция должна начинаться словами: «Мыться каждое утро — обязательно». А вместо этого политиканы и тут мутят воду. Ну, а каков результат, сам видишь. Ваша идиотская демократия! Чего от нее ждать…

— Я-то здесь при чем? Это же не моя выдумка.

Патрене снова ожесточенно зачесался и с яростью взглянул на собеседника.

— Ты меня убедил. Главный враг — мы сами. Никому нельзя доверять.

Торболи натянуто улыбнулся.

— Ты сегодня не в духе. Но уж мне-то ты можешь доверять. Разве я когда-нибудь тебя подводил?

— Нет, тебе я, безусловно, верю. Ведь ты подписываешь все документы вместе со мной.

Нижняя губа Патрене выпячена, пальцы беспрестанно скребут живот.

Торболи взбешен, он понимает, что оплошал, и пытается взять реванш.

— Ну что ты беспрерывно чешешься? Ни дать, ни взять — вшивый несианин.

— У меня крапивница.

Торболи мгновенно отшатывается.

— Ты уверен?

— Видишь красные пятна на животе? Конечно, ты предпочел бы узнать, что у меня проказа. Тебе это было бы только на руку. Все, все вы обрадовались бы, сдохни я сегодня! Но не надейся, я проживу еще сто лет. Вам назло.

— Не распаляйся. Ты похож сейчас на туземца, который страшится увольнения.

— Таких, как я, не увольняют. Они сами подают в отставку. Но вам придется долго ждать. Я намерен оставаться здесь до конца своих дней. И если разорюсь, то и остальные останутся без гроша. Вы накупили акций, не так ли? И ты больше всех. Знаешь притчу священников: да погибнет Самсон вместе с флибустьерами.

— С филистимлянами. Чем разыгрывать трагедию, ты бы лучше объединился с мистером Бессоном.

— Он уже объединился с другими, а нам остается лишь пристроиться в хвост. А если хвост застрянет, Бессон не поколеблется его отрубить. Три года назад я сам об этом подумывал, но ты меня отговорил. А теперь уже поздно. Нес — присоединившаяся планета.

Торболи нервно расхаживает по комнате, и его голова дергается сильнее обычного. Патрене видит, что Торболи и в самом деле взволнован. Если вначале это его радовало, то теперь он и сам испытывает чувство растерянности. Он хватает газеты и протягивает Торболи.

— Да, да, в «Новой Италии» это ясно каждому. Вот, можешь полюбоваться. Сплошные предложения об открытии домов культуры и стадионов для туземцев. Как будто священники уже не позаботились об их перевоспитании. Церковь, та давно присоединилась к партии победителей. А ты строил из себя антиклерикала. Интересно, что ты имеешь против церкви?

— Это мое личное дело.

Торболи не хочет признаваться, что в юности его выгнали из духовной семинарии.

— И потом, это не лучший ход. Кстати, кто тебе запрещал ходить в церковь? Я? Если хочешь знать, я на все согласен. Лишь бы ты встряхнулся. Ты одним своим замогильным видом наводишь панику. Люди смотрят на тебя и думают, что дела обстоят хуже, чем на самом деле. Я лично остаюсь оптимистом. К примеру, Торторелли работает отлично. Берет данные и без разговоров садится за работу. Ты же…

— А что я?.. Я прикидываю в уме наши возможности. И пожалуй, кое-что придумал.

Похоже, Торболи говорит это искренне, и Патрене меняет гнев на милость.

— Раньше меня считали неминуемым банкротом. А теперь… Я не собираюсь сдаваться. Сегодня получил письмо из Рима. Родные пишут, что скоро приедут.

— Вот и отлично. Может, и твой сын приедет. Нам нужны молодые руководители.

— А я, значит, конченный человек? Нет, сын не захотел стажироваться в колонии. Теперь мы чужие друг другу. Он полон новых идей. По его мнению, наше время прошло. Дудки! Здесь я хозяин и останусь им до последней минуты.

— Отлично, приказывай, хозяин.

Торболи налил себе двойную порцию виски, вернулся, сел напротив Патрене и вопросительно поглядел на него:

— Итак?

— Итак, для начала надо сходить к Торторелли и посмотреть, готов ли баланс.

В полуподвале, где работает Торторелли, так темно, что Торболи дважды споткнулся, прежде чем добрался до кибербухгалтера.

— Как это вы умудряетесь работать в темноте?

— Привычка, дотторе, — и Торторелли включает ради гостя еще одну лампу.

— Ну, а как продвигается баланс?

— Частичный отчет уже готов.

— Разрешите, я взгляну.

Торболи с уважением глядит на сложные вычислительные машины. Сам он хорошо знаком лишь с парамагнитными элементами, отключить которые под силу только высококвалифицированному кибернетику, да и то не сразу. Если эти элементы действуют, значит, все в порядке; если они вышли из строя, немедленно срабатывает автоматический сигнал тревоги, и к месту происшествия устремляются полицейские машины.

Торболи же специализируется на людях, которыми он управляет как послушными механизмами. Взять хотя бы Торторелли — это автомат, покорно и беспрекословно подсчитывающий колонки цифр.