Гарри Гаррисон - Тренировочный полёт (авторский сборник)

Центральное место в сборнике занимает веселая приключенческая повесть «Фантастическая сага» (1967), озаглавленная в журнальном варианте «Time-Machined Saga», а в отдельном издании — «The Technicolor Time Machine». Здесь Гаррисон предстает как неистощимый юморист и выдумщик, совсем не похожий на автора «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» и других произведений, о которых говорилось выше.

Казалось бы, все мыслимые трюки с путешествиями в прошлое и будущее окончательно отработаны и никаких особых новаций тут ожидать не приходится. С тех пор как Уэллс привел в действие первую машину времени, подобные сюжеты заполонили мировую фантастику. Но ведь дело только в мотивировках! Общение с далекими предками или потомками, всевозможные «временные сдвиги» встречались в литературе и раньше. В конце концов даже такой роман, как «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, отличается от машиновременных фантазий лишь отсутствием псевдонаучных подпорок, которые сами по себе на замысел не влияют, а скорее к нему прилагаются.

И все же дальнейшее развитие темы путешествий во времени открывает перед мировой фантастикой все новые и новые возможности. Писатели разных стран, в том числе и советские, апробируют еще неиспользованные варианты остроумных логических допущений и вытекающих из них парадоксальных последствий. В умелых руках машиновременные сюжеты становятся средством постановки умозрительных экспериментов — психологических, социологических, философских, либо — в менее глубоких вещах — своеобразным способом тренировки ума и воображения, что, разумеется, тоже не бесполезно.

Здесь приняты свои условные правила. Одни, например, считают некорректным малейшее вмешательство в естественный ход событий: это может вызвать в прошлом нарастающую лавину изменений (Р.Бредбери «И грянул гром»). Другие полагают, что время необратимо и при всем желании в историю нельзя внести никаких поправок (Ф. Лейбер «Попробуй, измени прошлое!»). Третьи, наоборот, стараются использовать «хроноклазмы» — нарушения, связанные с перемещением во времени, — извлекая из них эффектные неожиданности. С этой точки зрения путешественники во времени могут «подменить» известных исторических деятелей, «организовать» хрестоматийные события, «улучшить» или «ухудшить» историю. И хотя многие знатоки фантастики считают игру в хроноклазмы бесплодным занятием, она привлекает и серьезных писателей, уподобляющих бессчетное множество ходов хорошей шахматной партии, где количество возможных комбинаций практически бесконечно. Ведь в итоге все зависит от замысла и мастерства исполнения.

Гаррисон — сторонник хроноклазмов. В одном из его недавних рассказов — «Загадка Стонхенджа» — ученый, желая выяснить происхождение древнейшего архитектурного памятника Англии, посылает в далекое прошлое машину времени с кинокамерой. Аборигены обожествляют непонятный предмет, от которого исходит золотистое свечение, поклоняются ему как идолу, а затем воздвигают на этом месте каменные глыбы, известные под именем Стонхенджа. Где же, опрашивается, первопричина? Машина времени стимулировала создание древнейшего памятника или памятник привлек ученого, пославшего машину времени?

Если в этом рассказе писатель не акцентирует внимания на вопросе о прямом вмешательстве в события прошлого, то в «Фантастической саге» пришельцы из будущего сами творят историю, опираясь на известные источники. Голливудская киноэкспедиция, отправившись в эпоху викингов, инсценирует, или, лучше сказать, воспроизводит по имеющимся историческим данным открытие древними скандинавами Америки, и это подстроенное событие в дальнейшем отражается в сагах. Почти как у Мандельштама:

Нарочито абсурдное допущение выворачивает шиворот-навыворот общеизвестные факты, зафиксированные в источниках, и понятия, закрепленные здравым смыслом. Парадоксальность «машиновременной саги» заключается не столько в самих приемах (встречи с самим собой в «кольце времени», создание исторических событий направленными действиями в прошлом), сколько в их умелом и хитроумном использовании.

Частые передвижения киношников из настоящего в прошлое, из прошлого в настоящее как бы смещают пласты времени, соединяя и сталкивая людей разных эпох, сливая события, разделенные целым тысячелетием. Повествование, выдержанное в тонах жизнерадостной буффонады, сопровождается бесконечными комическими розыгрышами и забавными приключениями.

Протяженность времени в прошлом позволяет вернуться в настоящее уже через несколько минут после отправления. Можно не спеша изготовить сценарий и отснять на натуре полнометражный фильм с участием настоящих викингов. Как бы долго ни отсутствовала экспедиция, широкоформатная цветная лента к установленному сроку будет вручена продюсеру и спасет фирму от банкротства! Правда, частые поездки туда и обратно создают некоторые помехи, связанные с потерей «объективного» времени в настоящем. Тем не менее задача выполнена, и все передряги, осложняющие действие, естественно вытекают из той же самой условной предпосылки, которая подчиняется если не законам жизненной правды, то законам формальной логики.

Прекрасно схвачены и обрисованы крупным планом (как в кино) все центральные персонажи: продюсер, режиссер, сценарист, актеры. Из них Раф Хоук, болван с атлетическим телосложением, предназначенный на роль легендарного первооткрывателя Америки Торфинна — Тора (Карлсефни в исландских сагах), заменяется в последний момент викингом Оттаром, которому и суждено сыграть историческую роль не только в кино, но и в жизни. Оказывается, Торфинн Карлсефни — это и есть настоящее имя викинга, героя саги, а Оттар — уменьшительное от Торфинна. Голливудская секс-бомба Слайти Тоув и взаправду берет его себе в мужья и производит на свет богатыря Снорри, также увековеченного в древнескандинавском эпосе. Больше того. Режиссер Барни Хендриксон, осуществивший кинопостановку, тоже оставляет свой след в истории под именем Бьярни Херлофссона, друга Торфинна, вдохновившего его на морское путешествие и открытие Винланда на территории нынешнего Ньюфаундленда, куда заблаговременно прибыли киношники. Выходит, так родилась героическая сага, запечатлевшая открытое Америки — за пять веков до Колумба!

Временные сдвиги соединяют несовместимые исторические пласты. Но при этом каждый из персонажей остается носителем типовой социальной психологии своей эпохи. С одной стороны Оттар, могучий викинг; «Сага была для него жизнью, искусство и жизнь сливались в одно целое. Песня была битвой, а битва песней». С другой стороны — Барни Хендриксон, предприимчивый киноделец, и его окружение. Безуспешно пытаясь объяснить викингу смысл и цель своего предприятия, режиссер не утаивает истины: «Понимаешь, Оттар, мы делаем фильм, картину. Развлечение и большой бизнес, слитые воедино. Деньги и искусство, они не смешиваются, но мы их смешиваем уже давным-давно».