Гарри Гаррисон - Тренировочный полёт (авторский сборник)

Гарри Гаррисону было 26 лет, когда в журнале «World Beyond» появился его первый рассказ «Рок Дайвер» (1951). Уже на следующий год Фредерик Пол включил эту вещь в антологию научной фантастики «Beyond the End of Time». Это была редкая удача: «антологизируются», как правило, лишь произведения известных писателей. Так началась литературная карьера Гаррисона, дипломированного художника, работавшего иллюстратором в нью-йоркских коммерческих фирмах и художественным редактором журналов. С тех пор Гаррисон постоянно печатается на страницах распространенных периодических изданий, время от времени попадает в антологии и с 1960 года регулярно выпускает отдельными книгами свои романы, повести и рассказы.

Сравнительно быстро завоевав популярность, Гаррисон стал заметной фигурой среди писателей-фантастов США. Можно проследить по библиографическим источникам, как он уверенно вошел в литературу, постепенно накапливал силы, а затем утвердился в научной фантастике как один из признанных авторов. В индексе англо-американских журналов научной фантастики (Index to the S.F. Magazines, 1951—1965) зарегистрировано около 60 публикаций Гаррисона. Из них только 11 приходятся на 50-е годы. Все лучшие произведения, принесшие ему известность, созданы за последнее десятилетие.

Еще недавно Гаррисона называли молодым, подающим надежды писателем. Сейчас его имя упоминается в критических обзорах наряду с Азимовым, Бредбери, Шекли, Саймаком, Полом, Каттнером, Кларком, Уиндемом — виднейшими представителями современной англо-американской фантастики, чьи книги издаются у нас и достаточно хорошо известны.

Гаррисон проявляет себя в фантастической литературе как талантливый социолог и моралист, по-своему развивающий темы, разработанные многочисленными предшественниками. Зависимость тут двоякого рода — от научных идей и гипотез, порождающих сходные сюжеты, и от произведений уже опубликованных и получивших признание. Не будучи ученым, подобно Кларку или Азимову, он и не стремится обогащать фантастику какими-то новыми сверхоригинальными идеями. Ему легче отталкиваться от принятых допущений и делать на них логические выводы. Впрочем, еще надо установить, где кончается подлинное новаторство и начинается интерпретация. Грани здесь очень условны. Даже первые классики — Жюль Верн и Уэллс — нередко использовали идеи своих современников — писателей, которые по разным причинам не стали знаменитостями. Очевидно, кроме трудно уловимого эффекта новизны, нужно учитывать и другие факторы, определяющие литературный успех. А успех Гаррисона несомненен и вполне заслужен.

Писатель широкого диапазона, работающий в разных жанрах и в разных областях научной фантастики, он отличается прежде всего необыкновенной сюжетной изобретательностью. Высокий профессионализм, помноженный на прогрессивные устремления, привлекает внимание и к таким произведениям Гаррисона, которые по строгим, но не всегда справедливым критериям следовало бы считать вторичными. Например, в рассказах о роботах Гаррисон сам же ссылается на сформулированные Азимовым «законы роботехники» и умело применяет их в парадоксальных ситуациях, извлекая из темы, выдвинутой первооткрывателем, новые, еще не использованные возможности. Следовательно, речь идет не о простом заимствовании, а о дальнейшем развитии и обогащении плодотворных идей.

То же самое можно сказать о повестях и романах Гаррисона, продолжающих традиции американской приключенческой фантастики. Серьезные писатели относятся с пренебрежением к затасканной космической опере и шаблонному космическому детективу. Гаррисон, мастер авантюрной интриги, обращающий свое творчество преимущественно к молодежной аудитории, старается возродить эти жанры на социально-психологической основе. И если он не очень оригинален в выборе и постановке проблем, то это компенсируется ярко выраженными критическими тенденциями — непримиримым отношением к ущемлению человеческих и гражданских прав, к расовой дискриминации, гангстеризму, религиозному изуверству и т. д.

То, что нам известно о Гаррисоне, характеризует его как человека кипучей энергии, человека целеустремленного, жизнелюбивого, доброжелательного, общительного.

Уроженец Стэмфорда (штат Коннектикут), он со студенческой скамьи в 1943 году был призван в армию, после демобилизации вернулся на факультет искусств Нью-йоркского университета, в 1947 году начал самостоятельную деятельность и вскоре разочаровался в своем ремесле. Убедившись в том, что выбор профессии художника был ошибкой, он променял шумный Нью-Йорк на тихую Гуальту в Мексике, чтобы испытать себя на новом поприще, потом, в качестве вольного литератора, облюбовал графство Кент в Англии, затем перебрался в Лондон, оттуда в Италию, потом переселился в Данию и зажил со своей семьей в старинном каменном доме, похожем на средневековый замок, неподалеку от Оресунда, на берегу Северного моря. Причудливо-романтическая обстановка стимулировала его творческую фантазию. Здесь он провел несколько лет, деля время между литературными занятиями, деловыми поездками в Лондон, далекими путешествиями (Гаррисон изъездил весь мир), горнолыжными набегами в Норвегию или Швецию и… увлечением эсперанто.

Живя в Дании, он был соредактором единственного критического журнала по фантастике, выходящего в Лондоне, — «S.F. Horizon». В 1968 году Гарри Гаррисон стал главным редактором «Amazing Stories» — старейшего американского журнала научной фантастики.

Гаррисон хорошо знает север Европы, Скандинавию, и не случайно в его фантастике появляются скандинавские мотивы. Они сближают писателя с Полом Андерсоном, который еще в большей степени идеализирует суровый быт и патриархальные устои древних северных народов. «Фантастическую сагу» (речь о ней впереди) легче всего сопоставить с «Человеком, который пришел слишком рано» [1] Рассказ П. Андерсона помещен в сборнике англо-американской фантастики «Экспедиция на Землю» (изд-во «Мир», М., 1965). и другими произведениями Андерсона.

В фантастических мирах Гарри Гаррисона находит отражение жизнерадостная оптимистическая натура писателя. Преобладающие в его книгах ошеломительные приключения, головоломные интриги, мажорные интонации, счастливые развязки кажутся естественными для такого гармонического характера. И это отличает Гаррисона от большинства его американских коллег.

Вместе с тем он остается типично американским фантастом. Пишет много и неровно (приблизительно по две книги в год), пробует себя в разных жанрах и наряду с произведениями облегченными, «коммерческими», создает серьезные концепционные вещи, в которых органически свойственное ему чувство юмора заглушается подлинным трагизмом. Отсюда — широкий диапазон его фантастики, от традиционных приключений в космосе до «жестоких» рассказов с трагедийным социальным накалом.