Генри Олди - Кукольных дел мастер

Малые гематрицы, зафиксированные на гранях сегментов, таким образом складывались в единую, большую гематрицу, обеспечивавшую ювелирную точность курса. Жалованью штурмана мог позавидовать иной поп-кумир.

А стоимость яхты служила источником легенд.

– Ты остаешься, – бросил пожилой гематр привратнику, хотя тот его ни о чем не спрашивал. – Со мной летит Эдам. Этого достаточно.

Да, подумал привратник. Конечно.

Он хорошо знал возможности голема.

Когда голем удалился танцующей походкой, банкир еще некоторое время оставался на месте. В сравнении с элегантным, стройным Эдамом он выглядел старше своих лет. Но и сейчас, в одиночестве, Лука не помолодел.

– Мы оба проиграли, – сказал он.

Привратник навострил уши. Вряд ли обращались к нему. Просто Шармаль-старший, разговаривающий сам с собой, выглядел очень уж непривычно. Будь привратник собакой, он бы заскулил, виляя хвостом. Но он был человеком, хотя и киноидом.

– Мы оба проиграли, Айзек. Ты прятал детей Эми. Я отказывался их искать. В итоге они нашлись сами. А мы с тобой оба – за скобками. Я хочу любить, Айзек. Я очень хочу любить. Кого мне нанять, чтобы он помог мне правильно любить?

«Я хочу веселиться, – почудилось киноиду. – Я очень хочу веселиться.» Привратник мог поклясться, что слышит голос Шармаля-младшего. Впрочем, голоса отца и сына всегда были похожи.

Еще мгновение (час? год? вечность?) назад его не было. А теперь – вот он, есть. Тело вернулось. И сознание вернулось. Словно где-то щёлкнул таинственный переключатель, пробудив Лючано Борготту от небытия к жизни.

Глаза открылись сами.

Он узнал человека, склонившегося над ним.

Острое чувство deja vu: только что этот мужчина хлопотал над упавшим, облачен в хламиду медика. И вот – снова рядом. Сменил бело-зеленое одеяние врача на вехденскую рубаху из хлопка, с орнаментом по краю круглого ворота. Когда успел?

– Доброго огня, Фаруд. Коллапсар тебе в печенку! Где я?

Лючано сосредоточился, собираясь задать главный вопрос:

– И вообще, какого…

– Самого лучшего, – усмехнулся полковник Сагзи. – Ты в гостях.

– В гостях? У кого?

– Можешь гордиться. Ты приглашен лично Пиром Саманганом, сатрапом Андаганского округа. Мы находимся в его загородном доме.

– Как я сюда попал? Не помню, чтобы синьор сатрап меня приглашал.

– В космопорте тебе стало плохо. К счастью, мы оказались рядом и поспешили доставить тебя сюда.

– Почему не в больницу?

Все прекрасно он понимал. Увы, дурацкие, никому не нужные вопросы сыпались из Лючано, как из прохудившегося рога изобилия. Вербальный понос – следствие нервного потрясения.

– А тебе нужно в больницу?

Замолчав, Тарталья прислушался к своим ощущениям.

– Нет, – он сел на кровати и спустил босые ноги на пол. – Я есть хочу.

Как ни странно, голод заметно притупился, но не исчез полностью.

– Что, опять? – изумился Фаруд. – Ну ты и проглот! Ладно, сейчас распоряжусь. Деловые переговоры надо вести на сытый желудок.

– О чем говорить будем?

– Сатрап Пир хочет тебя заказать.

Должно быть, «дорогой гость» изменился в лице, потому что Фаруд, едва заметно улыбнувшись, поспешил уточнить:

– Я имею в виду заказ услуг невропаста. Готов поработать по специальности?

На пару секунд рассудок превратился в кипящий котелок. «Вехдены не лгут. Значит, правда,» – отметил Лючано, и сам себе не поверил. «Стоило для этого меня похищать?! Обратились бы по-человечески…» – хотел возмутиться он, и промолчал. «Осторожно! Берегись! Подвох!» – орали на два голоса маэстро Карл с Добряком Гишером. Про подвох Лючано знал и без шумных альтер-эго. «У меня дефект! Я могу причинить боль заказчику…» – нет, и о дефекте он предупреждать тоже не стал. Кому интересно, нормальный он кукольник или дефективный? Начнет кочевряжиться – упрямца без лишней суеты спустят в утилизатор.

Другого найдут.

– Сделаем в лучшем виде! – он подмигнул Фаруду. – Правда, суд Китты запретил мне практиковать ментальные воздействия на вудунских территориях… Но мы ведь на Тире? Итак, что желает синьор сатрап? Коррекция торжественной речи? Усиление эффекта обращения к народу? Раскованность на балу?

– Не торопись. Ты гость, и ты голоден. Тебя надо сперва напоить, накормить, ублажить беседой. Дела обождут. Иначе – кровная обида…

– Ничего, я не обидчив!

– …хозяину дома. И его семье. И друзьям хозяина. Ты же знаешь: традиции мы свято чтим.

– Ладно, – вздохнул Лючано. – Ублажай.

С вехденской системой запретов он был знаком плохо. Знал лишь, что их – неисчислимое множество. Сагзи мог списать на традиции что угодно, вплоть до необходимости обедать, стоя на голове. Вехдены, конечно, говорят правду, но… Правду можно подать под разным соусом. Поди выясни: относится эта традиция к соблюдаемым неукоснительно – или так, архаизм?

«А нет ли у них традиции отправлять гостей в расход после завершения делового разговора? Или невропастов – после выполнения условий контракта?»

– Обед принесут сюда.

Оставшись в одиночестве, Тарталья принялся осматриваться.

Квадратная комната выглядела очень светлой, несмотря на отсутствие окон. Стены кремового цвета, белый потолок. Чистота, аккуратность, минимализм. Никаких излишеств. Низкая кровать с регулируемой жесткостью. На полу – паркет. Сквозь тончайший слой бесцветного лака виден древесный узор. У кровати – тканый коврик. Шкаф, в углу – стол, два стула.

Все.

Никаких хитроумных гаджетов, встроенной техники, мебели с изменяемой конфигурацией, металлопластов, синтетиков… Можно подумать, он провалился во времени на пару тысяч лет назад. Впрочем, неизвестно еще, что скрывается в стенах.

Под кроватью стояли туфли, купленные в космопорте. Он обулся, прошелся по комнате взад-вперед; заглянул в шкаф. Там обнаружился его замечательный фрак и прочее барахлишко. Наверху лежал пакет с шубой.

В дверь постучали.

– Ваш обед, господин Борготта.

Против ожидания, столиком на антиграв-подвеске управлял не угрюмый мордоворот в кафтане, смахивающем на военную форму. Обед доставила миловидная девица в изящном платьице. Идет, как плывет; складчатый подол метет по полу – ног не видно. Хорошо, здесь полы чистые.

Не потому ли чистые, что метут?

Все блюда были накрыты сверкающими колпаками из металла. Узреть (и унюхать!) заранее, чем гостя собрались потчевать, не представлялось возможным. Лючано потянулся к ближайшему блюду и со свойственной ему ловкостью смахнул со стола вибронож.

– Ах!

– Вот, пожалуйста. Хотите, я принесу другой, стерильный?

– Н-не стоит беспокоиться…

Нож не успел испачкаться. Девица, глазом не моргнув, поймала его над самым полом. Двумя пальчиками за середину рукоятки. Лишь плеснул широкий рукав, да мелькнула рыбка-ладонь.