Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи

– Почему вы так решили?

– Глаза… глаза Гуго были широко раскрыты. Правая рука лежала на калькуляторе. Но дальше, наверно, не нужно? – перебила себя Рина. – Когда я закричала, в комнату сразу хлынула охрана, и у вас имеются подробные протоколы, фотографии…

– Протоколы и фотографии есть, – согласился Камп. – но вы уклоняетесь от ответа на вопрос. Меня интересует, повторяю, то, что не попало в протоколы.

Рина еле заметно пожала плечами.

– Но я ничего не могу добавить. К тому же и вы опечатали все бумаги Гуго. Письма забрали.

– Можете идти. Жюль вас проводит, – сказал шеф полиции.

Домой Рина возвращалась опустошенной. В хвост ее орнитоптера пристроился аппарат мышиного цвета, но Рина едва обратила на него внимание. И дома, и вокруг, она знала, полно теперь и электронных и прочих ищеек. Что толку? Все равно никто не вернет Гуго.

Комнаты зияли пустотой. Робин куда-то запропастился, оставив включенным телевизор.

Рина присела к секретеру, который так и остался открытым с той роковой ночи. После нашествия полиции тут осталось немного – несколько разрозненных книг, тщательно перелистанных привычными пальцами детективов.

Говорят, в комиссию по расследованию, которую возглавляет ненавистная Ора Дерви, были уже вызваны и опрошены сотни людей. Пусть! А она ни за что не пойдет туда, разве что потащат силой.

Рина сидела долго. В уши лезла назойливая музыка, с экрана кривлялась певица, похожая на Ору Дерви. Затем пошла серия рекламных фильмов, но Рина почти не смотрела на экран. Она даже забыла, что надо бы сделать замечание Робину, когда он возвратится, за самовольное включение телевизора.

Внезапно Рина вздрогнула от взрыва. Огромный экран заволокло дымом.

– Смотрите военную хронику, – бодрым голосом предложил диктор.

Величаво закачались синие венерианские папоротники. Наискось по экрану побежали буквы привычной заставки. Поднимая растительность, из болота вывалилась бронированная амфибия. Плюясь огнем, она двинулась в глубь чащи.

Вечно одно и то же. Надоело! Рина потянулась к выключателю, но ее остановили слова диктора:

– Так было – так не будет! Наука выступает против войны. Кварки служат миру! Трагическая смерть замечательного физика – доктора Гуго Ленца показала, что враги государства не унимаются, что они готовы на любое преступление, чтобы подорвать наше могущество. Однако мощь наша непоколебима. Знамя Гуго Ленца подхватила компания «Уэстерн». Фирма в соответствии с президентским заказом выпустила новое оружие – нейтринный пистолет. Его смело можно назвать оружием мира, потому что новое оружие, приведя нас к долгожданной победе, положит конец войне. Вчера был сделан первый шаг к миру. Смотрите документальные кадры.

…Из глубины экрана выплыло поселение аборигенов. Вид сверху – очевидно, с вертолета. Круглые плетеные крыши хижин, желтые ручейки песчаных тропок.

– Гнездо террористов, – поясняет диктор. – Именно отсюда совершаются варварские набеги на наши укрепленные лагеря. Разведчики с воздуха сумели обнаружить в джунглях осиное гнездо. Внимание!

…Машина плывет в неизменно густых облаках венерианского неба. Крупно – альтиметр, стрелка показывает огромную высоту. Сосредоточенное лицо пилота. Кустистые брови, жесткие складки у губ, пустой взгляд. Человек или робот? Перед ним на карте вспыхивает точка – машина вышла на цель.

Пилот включает инфравидение и нажимает кнопку самонаведения…

– Внимание! Теперь посмотрим, что делается внизу, – предлагает диктор. – Наш репортер, рискуя жизнью, вместе с кинокамерой сумел подобраться близко к звериному логову, чтобы зафиксировать для истории первое применение нового оружия в боевых условиях. Все мы надеемся и верим, что это и последнее применение его.

Финал: на месте поселения – огромная пологая впадина.

Рина подумала, что репортер, пожалуй, больше рисковал жизнью, чем пилот. Какое тупое, жестокое лицо. Неужели это человек? Глаза палача.

Вспомнились слова Гуго, часто повторяемые им в последние дни: человечество – ребенок с погремушкой. Человечество – жестокий несмышленыш. Хрупкая погремушка – наш мир. Неужели права старая книжка, и жизнь – это плесень, которая неизбежно сама себя пожрет?

– Робин! – позвала Рина.

Не дождавшись ответа, выключила телевизор. В дверь постучали.

– Войдите! – сказала Рина. Вероятно, кто-то из охраны, решила она. Но на пороге стоял улыбающийся Имант Ардонис.

– Вы? – удивилась Рина. – Вас не задержали?

– Я не преступник.

Ардонис присел.

– На улицах творится черт знает что. Я шел пешком. Всюду толпы. Митинги, речи…

– Учтите, в этом доме каждое ваше слово, каждый жест фиксируются, – перебила Рина.

– Но это не составляет государственной тайны. Беспорядки в городе видит каждый, кто не слеп.

Они помолчали.

– Рина, я понимаю, как вам сейчас тяжело, – начал Ардонис после долгой паузы. Мы все тяжко переживаем потерю. Гуго был для Ядерного центра больше, чем руководитель. Он больше жизни любил физику. Правда, в последнее время он был с ней – я имею в виду физику – не в ладах. Но не будем об этом. У меня к вам вопрос личного характера: что вы намерены предпринять в ближайшем будущем?

– В будущем? Но его нет. Есть только настоящее, – сказала Рина.

– Я имею в виду – есть ли у вас планы на сегодняшний вечер? – пояснил Имант.

– Планами на будущее пусть занимается наш президент, – с отсутствующим видом произнесла Рина.

– Пойдемте в театр.

– Так вот почему у вас новый галстук, – улыбнулась Рина.

– Нет, Имант, не пойду, – покачала она головой.

– «Отелло», – сказал Ардонис, вертя шляпу в руках.

– Нет.

– Раньше вы не отказывали мне в своем обществе.

– Раньше – да, а теперь – нет. Поймите, Имант, я не могу бросить тень на имя Гуго.

– Что ж, извините… Да у меня самого времени в обрез… Полечу в Ядерный… – Ардонис поднялся.

– Погодите, чаю выпьем, – предложила Рина. – Робин! – позвала она громко.

– Нет, спасибо. Я пойду. С некоторых пор я перестал доверять нашим автоматам. Люсинда словно взбеленилась. И раньше, при Гуго, капризничала, а уж сейчас… – он махнул рукой. – И печатающее устройство с Люсинды куда-то запропастилось, хотя без него и можно обойтись, но сам факт по себе неприятный. А уж сотруднички, в особенности новенький, этот самый Артур Барк… И четырех месяцев еще не работает, а во все сует нос, как будто именно он основал Ядерный. А чуть дело коснется дискуссии или постановки эксперимента, эта невозмутимая скотина выдавливает: «Не могу обсуждать этот вопрос. Моя тематика засекречена!» – Не знаю, что нашел в нем Гуго. – Ардонис сердито нахлобучил шляпу, наскоро распрощался и ушел.