Геннадий Прашкевич - Анграв-VI

Он кивнул.

«Тогда расскажите все».

«Зачем?» – негромко спросил он.

«Чтобы знать, что в будущем на вас можно положиться».

И он признался:

«Уве умер не сразу. Я слышал его. Я разговаривал с Уве Хорстом. Почти три минуты его рация работала».

«Что он сказал вам?»

Бент С. поднял на меня мрачные глаза:

«Я сказал вам больше, чем даже мог, инспектор. У меня нет сил, но я ответил на все ваши вопросы. Не требуйте от меня большего».

Бент С. не заслуживал будущего, по крайней мере, на Европе.

От Уве Хорста он услышал что-то такое, после чего на него, на Бента С, уже нельзя было полагаться.

Я знал, какую вспышку раздражения вызовет мое решение на станции, но я списал Бента С. на Землю.

Что ж, у каждого в шкафу свои секреты. У одного это слова умирающего друга, у другого Голос…

И то, и другое требует сил.

Бетт Юрген…

Я понимал, почему Лин, стоя передо мной, говорит все быстрее и все вежливее.

Большая База…

Мощный стиалитовый колпак…

Трехсотметровая каменная подушка…

Самые тяжелые корабли класса «Церера» и «Пассад» получат возможность садиться на Несс всего лишь в десятке миль от Деяниры…

Приток людей, новой тяжелой техники…

Потрясающие перспективы!

Я сжал зубы.

Мне орать хотелось, когда я хоть на секунду представлял себе вечную мертвую тьму, царящую пол мощным стиалитовым колпаком. Я видел изуродованные пальцы Бетт с черными отбитыми ногтями. Я видел, как обнаженная, истерзанная, она медленно карабкается на Губу, а потом так же медленно бредет по камням, спотыкаясь, неуверенно вытянув перед собой руки, бессмысленно ища выхода в этот, в наш мир.

Вечный мрак…

А всего в полумиле над головой – мир ярких радуг и красок, мир тяжелых кораблей, океанских ветров, людские голоса, судьбы, судьбы…

– Нет, – сказал я.

Лин удивленно смолк.

– Я не смогу завизировать документы.

Лин вкрадчиво улыбнулся.

Он мне не верил.

– А мы, Отти? Ты подумал? Я, например? Или те, другие, из списка? Даже этот Вулич, симпатий к которому у меня меньше, чем к каламиту? Ты хочешь оставить нас беззащитными? А остальные колонисты? Ты что же, действительно хочешь оставить нас на обочине, отнять у нас будущее? Не делай этого, Отти. Тебя проклянут. Тебя даже на Земле будут называть предателем.

– Я не смогу завизировать документы, Лин, – сухо повторил я. – Считайте это моим официальным решением.

Он сморщился, как от внезапной зубной боли, и отступил на шаг.

Потом еще на шаг.

Так, задом, он отступил к двери, перед которой остановился.

– У вас впереди целая ночь, инспектор Аллофс, – он впервые обратился ко мне официально. – Хорошенько подумайте, инспектор Аллофс, как встретят вас утром колонисты. Вам ведь в любом случае придется выходить на балкон. Подумайте, как могут отчаявшиеся колонисты встретить человека, который отнимает у них спокойное будущее?

Он вежливо улыбнулся и вышел.

Я встал у окна.

Ночь выдалась темная, но я не видел прожекторов на фоне хребта Ю.

Это несколько ободрило меня.

Если на контрольных постах спокойно, значит, никто не пытается тайно пройти к Воронке.

Бетт Юрген…

Наверное, там, под стиалитовым колпаком, никогда не будет настоящей тьмы. Правда, там никогда не будет и настоящего света.

Я не был в обиде ни на нее, ни на Лина.

Лина я даже понимал. Ведь он оставил мне шанс.

В конце концов, у меня еще целая ночь до того, как я должен буду выйти на балкон Совета, нависший над огромной, забитой людьми центральной площадью Деяниры. В конце концов, еще от меня зависит, буду ли я встречен торжествующим ревом ликующих колонистов: «База! Большая База!», или гнетущую тишину людского моря разорвет чей-нибудь одиночный отчаянный выкрик: «Предатель!», который полностью уничтожит меня в глазах колонистов Несс, и еще неизвестно, что принесет заблудившейся в вечности Бетт Юрген.

Многое еще зависит от меня…