Ярослав Вейс - День на Каллисто (антология)

Поскольку подобных пунктов в анкете немало, а для меня, в течение 50 лет жившего в атмосфере счастливой супружеской жизни, подобные вопросы являются принципиальными, направляю в Приложении замечания к упомянутым пунктам (12, 13, 15, 18, 19, 22–25).

С уважением,

Франтишек Червенка,

Мелоунова, 12287, Прага-4

№ 113 667

Уважаемый заявитель!

Комиссию не интересуют подробности Вашей личной жизни. Для качественной репродукции Вашей жены с высокой точностью по отношению к оригиналу нам необходима достоверная информация.

Возвращаем Вам анкету для заполнения тех пунктов, которые Вы самовольно выпустили.

С уважением,

Рудольф Интеллигентный,

Минимикроотдел

Приложение:4

Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.

Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.

Вы — шайка невежд и жуликов, и я не перестаю удивляться тому, что позволил водить себя за нос почти четыре года. Меня даже не оправдывает старческое слабоумие. Требую незамедлительно принять меры к исполнению, в противном случае я передам нашу переписку для публикации в рубрике «Барахло года 2283».

Франтишек Червенка

Уважаемая комиссия!

Возвращаю Вам письмо, адресованное моему мужу, Франтишеку Червенке, поскольку 11 ноября с. г. у него, к сожалению, произошла естественная дезинтеграция структуры.

Я же чувствую себя новорожденной. Не сочтите за труд сообщить, где бы я могла получить анкету для знакомства. Может быть, ее направляет Ваша комиссия? Для меня представляет интерес знакомство по специальной инструкции «Б» (электронная машина 2085, центр).

С сердечным приветом,

Милослава Червенкова-Кралова,

ул. Мелоунова, 12287, 149000 Прага-4

Прокурор Классен с любопытством оглядел посетителя, почти утонувшего в огромном кожаном кресле. Потом не спеша вынул из кармана плоский портсигар, открыл его и протянул гостю. Тот вежливо покачал головой. Слегка улыбнувшись в ответ, прокурор неторопливо вытащил из портсигара длинную темно-коричневую сигару, умело раскурил ее и вновь испытующе уставился на мужчину, сидевшего напротив.

— Мой милый доктор Бергсон, — начал он слегка иронически, — вы ведь не обидитесь, если я стану обращаться к вам именно так? Конечно, до сих пор мы не были знакомы, однако, смею вас заверить, вы мне действительно милы, прежде всего своей естественностью, раскованностью, я бы даже сказал больше — отсутствием всяческих запретов. А такие вещи всегда импонируют мне в людях.

Прокурор сделал глубокую затяжку и, округлив губы, выпустил к потолку несколько колечек синеватого дыма. Вытянув руку, он как бы попытался надеть одно из колечек себе на палец. Потом мягкими движениями кисти разогнал дым перед собой и усмехнулся.

— Итак, милый доктор Бергсон, — повторил он, — вы решили явиться сюда без всякого предупреждения, буквально как снег на голову. Конечно, это не имеет особого значения, ведь у меня часто бывают непредвиденные встречи. Но, если говорить честно, складывается впечатление, что вы это сделали умышленно, чтобы заставить меня здесь же, на месте прийти к определенному решению. По-моему, я не очень ошибаюсь, а? Объясняется же это прежде всего тем, что я должен выступать в качестве прокурора на судебном процессе по обвинению вашего коллеги-врача, с которым вы вместе работаете, вернее, работали в одном научно-исследовательском институте. Насколько мне известно, ваш коллега явился с повинной, признавшись в убийстве, точнее, в умышленном убийстве сотрудника вашего института.

Человек в кожаном кресле с достоинством выпрямился и слегка подвинулся вперед, на краешек кресла, как бы пытаясь подсесть поближе к прокурору Классену. Потом несколько раз потер друг о друга сухие, чисто вымытые руки с тщательно ухоженными ногтями.

— Понимаете, я пришел к вам не просто как к прокурору, а как к самому знаменитому прокурору в нашей стране. Дело в том, что процесс, который вот-вот начнется, не совсем обычный. Поэтому, если вы откажетесь участвовать в нем, люди сразу поймут, что, по всей видимости, здесь что-то не так. А при современных возможностях средств массовой информации, вы понимаете, не составит ни малейшего труда, чтобы об этом мгновенно узнал весь мир.

Доктор Бергсон выжидательно замолк и еще больше съежился в своем кресле.

— Интересный вы человек, — добродушно удивился прокурор. — Начали с комплиментов, причем, по-моему, явно переусердствовали, а о сути дела даже не заикнулись. Хотя помочь вам я, наверное, ни в чем не смогу. Видите ли, право есть право, а закон есть закон, с какой бы точки зрения вы на них ни взглянули. И пока существует человеческое общество, оно будет управляться по вполне определенным законам и предписаниям. В рамках этих законов люди всегда оценивают и будут оценивать поступки своих собратьев. Причем те, кому это будет поручено, естественно, либо станут исходить из указанных законов, принимая, конечно, во внимание этические или, скажем, морально-этические аспекты жизни людей, либо же, опираясь на собственные убеждения и взгляды, будут действовать в соответствии со своим кодексом морали. Однако, при этом они всегда должны руководствоваться прежде всего законами и отстаивать справедливость именно с точки зрения права.

— Вы прекрасно все объяснили, господин прокурор, — кивнул головой мужчина в кожаном кресле. — Теперь мне непонятно лишь одно: почему символом законности служат весы, а символом этой вашей справедливости является фигура с завязанными глазами.

— Видите ли, господин доктор, — довольно улыбнулся прокурор Классен, — все это рассуждения столь же древние, как и сами понятия права и справедливости. Одно могу сказать вам совершенно точно — никогда и никто из живущих на земле людей, на любом этапе развития человечества, при любом общественном строе не признает официально или публично законность убийства или, скажем, умышленного убийства — смотря по тому, что решат в данном случае присяжные заседатели или какой приговор вынесет суд.