Пирс Энтони - Фтор

Образно выразив благодарность, маленький ксест двинулся дальше.

Пока Арло проделывал путь обратно к камнетескам и повозке, ветер ослаб. Боль ждала, как и было приказано.

— Ты опять оживил мифологию, — сказала она.

— Что? — Арло с удивлением посмотрел на нее.

— Разве ты не знаешь, как Тор и великан Хюмир ловили рыбу? — спросила она. Увидев, что не знает, она продолжила: — Тор насадил на крючок бычью голову, и на эту наживку попался сам великий змей Мидгарда. Но пока Тор его вытаскивал, глядя чудовищу в глаза, Хюмир в страхе перерезал лесу и позволил змею скрыться. В ярости Тор сокрушил великана ударом молота, но дело было сделано.

Змей Мидгарда — существо настолько огромное, что его кольца окружают под океаном весь мир! Арло и впрямь оживил миф, хотя этой легенды он не читал. Мировой змей опознал теперь своего врага и будет бдителен.

В Рагнарек, знал Арло, Тор станет добычей этого чудовища. Если бы убить дракона при первой же встрече…

— Так что берегись его! — воскликнула Боль. — Кажется, наш отвлекающий маневр удался на славу. Жизнь победит!

— Не разыгрывая заново скандинавский миф, — сказал Арло.

— Довольно мы его копировали! Теперь можем отклониться и истребить Хтона.

— Надеюсь, да, — сказал Арло и подумал о Досаде. Жизнь, возможно, и победит, но выживет ли Арло, чтобы вновь обнять Досаду?

Они поехали обратно, камнетески горели желанием покинуть эти глубины.

Вдруг Арло почувствовал острую боль в ноге. Он нагнулся — в его перчатке оказалась саламандра. Его укусила самая ядовитая из пещерных тварей!

— Арло! — воскликнула миньонетка. И увидела саламандру. Для ее души ужас был подобен дыханию новой любви. — Нет?

— Должно быть, ее всосал сюда ветер, — сказал Арло, ошеломленный знанием о своей кончине.

Боль схватила его и вытащила нож.

— Придется резать, чтобы высосать яд…

Но было слишком поздно. Арло без сознания упал в ее объятия.

Мифологию не удалось переиграть заново. По крайней мере, не в этом эпизоде.

В пассажирской каюте СС-корабля сидели два человека. Они смотрели на моделированную панораму звезд.

— Не выпить ли нам в честь моего дня рождения вина? — спросил старик, показывая бутылку. — Сегодня мне исполняется сто восемь лет.

— Обязательно, Вениамин, если позволяет твое здоровье.

— К черту здоровье. Утренний Туман? Какой толк в жизни без удовольствий?

— В таком случае устроим пирушку, — предложил миньон. — Пригласим моего брата и миньонеток и отпразднуем по-настоящему .

— И нашего кормчего ксеста тоже, — добавил Вениамин. — В самом деле, минуло уже тридцать четыре года с тех пор, как мы выиграли Рагнарек, и ксесты заслуживают всяческих похвал.

Утренний Туман вышел, а Вениамин налил изысканного старого вина. Через минуту миньон вернулся, и с ним ксест, Невзгода, Досада и Арло.

Ксест носил изысканную зелено-голубую светящуюся хвею — символ многолетней дружбы с Арло.

Две миньонетки были похожи на изумительно прекрасных сестер-близнецов в самом расцвете юности, однако одной было шестьдесят земных лет, а другой лет на сто больше. Возраст мужчин, напротив, бросался в глаза. Утреннему Туману было пятьдесят восемь, Арло — пятьдесят; оба вступили в период увядания.

— Как восхитительно, — сказал Вениамин, подавая бокалы, — оказаться по такому случаю в одной компании с тремя детьми моего племянника! Жаль нет самого Атона.

— Это жестоко, — просигналил ксест.

— Прошу прощения, — сказал Вениамин. — В мои годы многое забываешь. Тебе, Утренний Туман, пришлось бы по-миньонскому обычаю убить своего отца, окажись он здесь, чтобы твоя жена-мать Невзгода не ушла к нему. И тебе, Арло, тоже пришлось бы убить его, чтобы к нему не ушла твоя сестра Досада. А вы, миньонетки, должны были бы убить друг друга, чтобы завладеть им. А ведь все это время Атон продолжает любить свою законную жену Кокену, которая не покидает пещеры, хотя сейчас существует технология, ослабляющая действие озноба. Такое разделение — единственное решение: элементам нашей обширной семьи, как кислороду и фтору, нельзя давать соединяться. — Вениамин вздохнул. — Простите, если я кажусь бесчувственным. Я никогда не испытывал особого уважения к миньонским законам чести, хотя дорожу всеми вами без разбора, словно вы — мои дети. Так давайте будем счастливы вместе, поскольку долговечность нашего семейного воссоединения, а также… — Он умолк. — Где Афар?

— Я здесь, — сказал с порога юноша. Он был высокий и сильный, со сверлящим взглядом и чертами жестокости в лице.

— Как ты сильно напоминаешь своего дедушку! — воскликнул Вениамин. — У моего племянника Атона… у него в молодости был такой же взгляд.

— Безумный взгляд, — сказал Утренний Туман без всякой враждебности.

— Да, мой сын прелестен, — согласилась Досада.

Губы у Арло искривились.

— Прелестен! — проговорил он с тяжелой иронией.

— Подозреваю, мой отец обогнал с годами свое чувство юмора, — сказал Афар. — Однако это излечимо.

Досада улыбнулась Афару.

— Как мило! — сказала она.

У Арло заиграли желваки, но он ничего не сказал.

— Вот это мне в Миньоне и не нравится, — заметил Вениамин. — К чему все эти кровосмешения, Эдипы и Электры, непреклонно преследующие друг друга, убийства отцов сыновьями из поколения в поколение? Стоит вам заключить брак за пределами своей фамильной линии, что позволяет сейчас снятие планетного предписания, и все отпадет как ненужное!

— Таков миньонский порядок, — сказала Невзгода. — У нас не будет другого.

— Хотя вам прекрасно известно, что он — плод одной коммерческой затеи по продаже наложниц и жажды сколотить незаконное состояние на обслуживании богатых и нещепетильных властелинов?

— Замысел провалился. Мы продолжаем жить.

— Однако твой муж убил своего единственного сына, — напомнил Невзгоде Вениамин.

— Чтобы я мог обладать ей и дальше, — с гордостью произнес Утренний Туман. — Пылкий юноша рос слишком самоуверенным и начал наступление раньше времени. Не я это затеял, поскольку так не положено. Я просто…

— Просто обхитрил его с преждевременной утратой сил? — предположил Вениамин.

— Я был умнее его, — косвенно согласился Утренний Туман. — Я унаследовал ум у моих предков-людей.

Вениамин вздохнул:

— Этот сомнительный комплимент был бы неверен по отношению к моему брату Аврелию, а Династия Пятых заслужила почет не только из-за этого. Но мне хотелось бы, чтобы ум Пятых нашел себе более мирное применение.

— В свое время я подарю Невзгоде другого сына. Вероятно, он унаследует у Пятых больше ума и правильнее рассчитает свои поступки.