Кира Артамова - Король Мертвой Страны

– Ты прав, ты прав, дорогой Талибар, – закивал Кариф, отгоняя скверные мысли, – Какая тебе в этом выгода, – неуверенно засмеялся он.

Нартанг ехал за ними и молча смотрел по сторонам, слушая разговор и невольно обзывая Карифа разными «ласковыми» словами – даже ему было ясно, что этому Талибару нельзя было доверять. А уж куда смотрел ушлый торговец было непонятно, видно жажда большой наживы совсем затмила ему глаза.

– Пусть твой раб постережет караван, а нам надо пройти к распорядителю рынком и купить себе место, – властно сказал Талибар, оборачиваясь и вперивая в Нартанга острый взгляд.

– Я не раб, – бесцветно рыкнул воин, не отводя черного глаза.

– Что?! – возмущение, насмешка, пренебрежение и злое торжество в один миг посетили лицо шейха, – Вот как?! – зло хмыкнул он, – Ты забыл с кем разговариваешь, собака?! – любимая плеть, отведавшая кровь не одного десятка рабов и животных свистнула в воздухе, наконец дождавшись добычи.

– Ой, Талибар! Не надо! – испуганно выкрикнул Кариф, замешкавшись и не успев остановить горячего шейха.

– Тварь! – зло прорычал Нартанг, мгновенно заслоняясь рукой в шипастом поруче от кровожадного ремня и перехватывая кнутовище, – Гнида! – он с силой рванул на себя и связанный со своим любимым орудием петлей Талибар тут же вылетел из седла, словно тряпичная кукла – ненависть воина удвоила его немалую силу.

Каруф всхрапнул и попятился от свалившегося ему под ноги всадника, изрыгающего все известные ругательства. Тем временем обвившийся вокруг защищенного доспехом запястья воина ремень распустился, Нартанг отбросил оборвавшуюся петлю с рукояти и взял в руку тугую плеть.

– Нартанг, Нартанг! – останавливающее затараторил Кариф, – Перестань!

Воин глухо зарычал, согнул короткую толстую рукоять, обмотанную кожей, напряг все мышцы и она треснула пополам; он запустил обломками в поднявшегося Талибара, и натянул повод своего верблюда так, что губастая слюнявая морда оказалась как раз у лица шейха.

– Проклятый пес! – воскликнул Талибар, со злостью отталкивая верблюда, – Да как ты посмел?! – такого оскорбления не наносил ему еще никто.

– Так же, как и ты, – со спокойствием превосходства глухо ответил воин.

– Кариф! Как это понимать!? Это что!? – Талибар задыхался от гнева и возмущения – такой откровенной наглости и неповиновения он не встречал в своей жизни, привыкнув к паническому страху рабов, теперь же он был совершенно обескуражен.

– Это Нартанг, – развел руками Кариф, – Я же просил тебя, мой дорогой Талибар, не трогать моего бойца, а ты как всегда погорячился. Но давай не будем ссориться, – примирительно улыбнулся торговец.

– Не будем ссориться?! – поперхнулся словами Талибар, – Если ты прямо сейчас не выпорешь мерзавца, то я вообще знать тебя не хочу, понял!? – зло выкрикнул он, срываясь от возмущения на высокие нотки.

– Но Талибар… – опешив, развел руками торговец, – Я не могу его наказать…

– Ты не можешь?! – выпучил на него безумные глаза Талибар, – Ты хочешь, чтобы унижение шейха сошло с рук рабу?!

– Он не раб, а боец, он…

– Не хочу слышать ничего!!! – запальчиво перебил его горячий шейх, – Сейчас же накажи его или я больше тебе не друг!

Кариф мученически посмотрел на Нартанга, тяжелым взглядом упершегося в «кипящего»

Талибара; непреклонный и уверенный вид воина совсем расстроил торговца – он понял, что даже ни о каком извинении от него не могло быть и речи.

– Ой, ну что же, а… – страдальчески затараторил Кариф с таким видом, словно вот-вот готов был расплакаться.

– Я помню твои слова тогда! – язвительно вскинулся Талибар, припоминая просьбу Карифа проучить своего непокорного раба, – Ты сам его боишься! Ты обманом заставляешь его слушаться, но никогда не можешь наказать! Ты для этого просил нас тогда разыгрывать из себя покупателей, да?! Тебе тогда было страшно, урод!? – зло выплевывая слова обернулся взбешенный Талибар на невозмутимого воина.

Нартанг молчал. Ему так хотелось пнуть сапогом в раззявленный рот шейха, что он едва мог сдерживаться, направив все свои силы на это.

– Не можешь научить раба – отдай его мне! – продолжал напирать на растерянного Карифа Талибар, – Я умею «ломать» зверей!

– Ты не сможешь его сломать. И я его тебе не отдам. Если хочешь, я заплачу тебе за обиду. Сколько ты хочешь денег? – нашел единственный подходящий для себя выход торговец.

– Заплатишь? Денег? Ты решил, что честь шейха можно купить деньгами!? Ты, безродный торгаш! Тебе никогда не стать истинным шейхом, под дорогой одеждой все равно видна грязь бедного отребья! Иди пасти верблюдов, как твой отец!

– Ты не друг мне более! – выкрикнул Кариф – вся дипломатичность вмиг улетучилась, когда злой Талибар задел за самое больное и уязвимое его место – происхождение.

– Да ты никогда и не был мне другом! Торгаш! – раздельно выплевывая слова, с ненавистью выкрикнул шейх.

– Залим, за мной, – махнув рукой, развернул приплясывающего от криков Гайрида Кариф и поспешил прочь. Нартанг специально пнул своего верблюда в бок так, чтобы он развернулся и задел крупом Талибара, но тот хоть и был ослеплен яростью все же заметил большое животное и успел отскочить, продолжая посылать проклятия.

Кариф не зря обладал даром прирожденного торговца – вскоре он уже узнал куда пойти и к кому обратиться, чтобы торговать. А через некоторое время уже на все лады заливался, расхваливая свой товар набежавшим покупательницам – купленные в последнем из городов украшения здесь были в диковинку. Кариф расписывал как сложно они делаются и как хорошо будут смотреться на красотках, он возносил своих покупательниц к их богиням, неизвестно откуда и когда уже узнанным им, и закатывал глаза от разыгрываемого восхищения, хоть в душе плевался и морщился от развращенности иноземных «блудниц».

Нартанг же, так и не слезший со своего верблюда, рассматривал рынок с его высоты, и чем больше он разглядывал товар, который выставлялся ближе к высоким деревянным баракам, тем больше шевелились желваки на скулах воина. Там на нескольких помостах сразу выставляли рабов: мужчин и женщин и даже детей – выставляли как скот – демонстрируя силу мышц и здоровье зубов, превознося неутомимость, покорность и умение угождать господам. Он различал там совсем молоденьких полуголых девушек, которых безжалостно мяли руки торговцев, проверяя упругость груди и ягодиц, отсутствие жира на тонких талиях и густоту волос; рядом продавали парней, понуро опустивших головы и смотрящих себе под ноги отсутствующими глазами – многие из них были сильны и крепки, на некоторых были видны следы от бича, но все они теперь стояли смирно и даже не думали сопротивляться, не желая еще раз получить наказание… «Так значит, они заслужили быть рабами, – думал воин, – Ведь я не сдался! Я не покорился, хоть почти и запарывали насмерть, значит и они могли бы, но сами сдались»!