Анри Бертьен - Всего один год (или: Президент).

– Что происходит?

– Размножение интересующихся.- Хмыкнул он.- Нет, ну, представь себе: эти ребята лично проверяют затраты подрядчика, строящего школу за счёт их "налоговых", то есть – всё равно потерянных, денег. Проверяют, наняв для этого моих людей. И, обнаружив хищения в объёме – всего лишь! – пяти процентов… Меняют подрядчика. Нормально? А, оказывая помощь детскому дому, не просто дают денег – а сами смотрят, чего там реально не хватает – а потом закупают и привозят. Ну, как?

– А может – так и нужно?- Усмехнулся я.

– Может.- Такой же усмешкой ответил секьюрити.- Да вот только…

– Что "только"?

– Верить… В то, что так вообще бывает… Знаешь – непривычно как-то.

…Весна.

…Весна в этом году была полна неожиданностей. Казалось, она сама была неожиданностью в этом году: после, казалось бы, безнадёжно затянувшейся февральской стужи, будто бы даже уже не дававшей никакой надежды на потепление – вдруг, буквально за неделю, пришла весна. Неожиданностью была и она сама, и непривычные ручьи под снегом, и многое из того, что происходило в обществе, которое, казалось, тоже, совершенно неожиданно для себя, переживало весну… Свою весну. Которая тоже, как и в природе, преподнесла людям много неожиданностей… Неожиданностью для всех было и объявление Алленом о вводе в действие первой очереди своей системы. В первую очередь вошло совсем немного – всего лишь несколько подсистем, но и они уже вызвали оживлённые обсуждения на улицах. Это были подсистемы голосования, платежей по идентификационным карточкам и подсистемы прозрачной связи. Подсистема голосования позволяла любому избирателю менять свои симпатии-антипатии буквально непрерывно, ежели у него есть в том нужда. А голоса парламентариев при голосовании в парламенте имели теперь тот вес, сколько голосов избирателей было им отдано на текущий момент.

– Этак к концу года можно будет уже попробовать немного порассредоточить власть…- ухмыльнулся, узнав о результатах первого месяца прогона, Абар.- Вы обратили внимание,- он повернулся к нам,- как интересно и быстро стал меняться состав законодателей?- И действительно: те, кто более всего морочили в прошлом всем головы, мешая принимать хоть сколько-нибудь грамотные решения; те, кто явно проходил в округах с прессинговой избирательной кампанией – или, даже, с прямой фальсификацией выборов – буквально в считанные недели сползли по численности голосовавших за них до отметки 2-3% от численности избирателей их округов. Многие же из тех, кого старый парламент затюкивал, мешая даже выступать, сгоняя их с трибуны хохотом, свистом да улюлюканьем – неожиданно круто пошли вверх, набрав, по сравнению с первоначальным количеством, несколько сотен процентов голосов. Теперь, с отменой избирательных округов, голосовать и переголосовывать мог кто угодно за кого угодно – предела роста популярности парламентариев больше не существовало. Понятие "избирательный округ" быстро теряло свой смысл, забывалось, исчезало из языка.

– Я подозревал, что "глас народа" в большинстве случаев не может делать грубых ошибок,- удовлетворённо прикрыв веки, мечтательно сказал Абар.- Статистически народ всегда будет прав.- Рубанув рукой воздух, с удовольствием заявил он.- Или – почти всегда.- Немного поразмыслив, закончил свою мысль президент.- Но теперь – хвала Всевышнему – хотя бы в тех случаях, когда он, то есть народ, прав – мне уже не нужно, по крайней мере, применять свою власть.- Добавил он.- Что радует: пусть лучше ёё запас сохранится для использования в тех случаях, когда глас народа либо неприменим, либо просто ничего не решает… словом – я рад, что такую проблему, как борьба с парламентом, я могу теперь переложить на плечи общества.

– А если общество окажется, в большинстве своём, так же порочно и бездарно, как и большинство в старом парламенте?

– Во всякой иерархической системе, Анри… как и в отстойнике… наиболее крупные куски… всегда стремятся подняться наверх. Поэтому концентрация дерьма… наверху… при отсутствии какой-либо внешней силы, нормализующей ситуацию… всегда будет заметно выше, чем внизу. И, естественно, выше, чем в среднем по обществу…

– Согласен.- Почти смеясь, развёл руками я.

– Ну, а то, что мы делаем, позволит снизить концентрацию дерьма и наверху, ибо должно будет являться как раз той силой… внешней по отношению к процессу всплывания… которая и обеспечит контроль общества над этим процессом и даст ему возможность влиять на процесс всплывания так, как оно того желает… Дальнейшее уже будет зависеть от самого общества…

– Демократичная система?- Абар покачал головой: Нет, Анри. Это просто попытка дать народу право… без видимых усилий… упрощённо говоря, убирать неугодных правителей – и ставить угодных. Тем самым обеспечивая зависимость их от народа, чего не было ранее. Это – неплохая сила, нормализующая ситуацию с дерьмом. Это – неплохой тормоз для кретинов и негодяев, которые скоро начнут вовсю мимикрировать, более тонко и точно, чем сейчас, подстраиваясь под нормальных людей.

– И скоро всё снова станет на свои места?- Абар кивнул:

– Разумеется. Если только мы не успеем к тому времени поднять… уровень знаний и сообразительности… хотя бы большей части народа… на такую высоту, что… Короче – любая система власти есть соревнование – в силе, выносливости, хитрости, уме – тех, кто правит, и тех, кем правят. Кто победит? Да тот, кто сильнее, умнее, хитрее… и так далее. Алл сделал своё дело – по крайней мере, в этой области. Теперь… Всё зависит от системы образования… Успеет ли?

– Боюсь, что нет.- Покачав головой, вдруг неожиданно серьёзно сказал Алозан. Признаться, в тот момент меня поразила перемена, произошедшая вдруг в этом человеке – перемена, слишком очевидная даже за тот период, в течение которого я его знал: он стал как-то ответственнее, что ли… Складывалось такое впечатление, что весь его прошлый демонстративный цинизм был, по сути, простой бравадой – как бы вызовом обществу, поголовно грешащему цинизмом скрытым.- Видите ли… Дерьмо наверняка сумеет адаптироваться быстрее, чем вырастут те, кого воспитает ваша система образования. А потому… даже в случае её безошибочности… результат всё равно запоздает.- Абар кивнул: Верно, мол. Согласен.

– И какой же Вы видите выход?- Подняв внимательный взгляд на писаку, известного своей беспардонностью, спросил он. Тот, сначала, видимо, собравшись ответить нечто вроде "А никакого. Выходы искать – не наше, а ваше дело", вдруг, встретившись с этим взглядом президента, смутился, и, потупя взор, выдохнул, вздохнув:

– Нам надо пахать, мужики. Нам. Особенно – телевизионщикам. Ибо именно мы и можем… и должны… заполнить эту паузу… какими-нибудь клоунскими репризами… чтоб зрители не разбежались.