Анри Бертьен - Всего один год (или: "Президент").

– А хотелось бы?- Не отставал парень.

– Ой, не знаю… перестань…- Девушка, смутившись, как будто желая спрятать лицо, уткнулась ему в плечо. Парень, усмехнувшись, сделал подзадоривающий круговой жест рукой – дескать, давайте, давайте – живее, ребята, принимайте эстафету – продолжайте процесс… Чего ж вы стоите? Или не за этим сюда пришли? – Лидочка, несмело оглянувшись на меня, подошла к парню, и, окинув его внимательным взглядом снизу доверху, растянулась рядом. Скосив глаза в мою сторону, она едва заметно поманила меня пальцем. Я подошёл… Вот так мы и сорвались в очередной раз – в полуметре от растянувшейся на траве совершенно незнакомой нам пары, в изнеможении отдыхавшей от трудов праведных. Мельком я заметил, как оживилось несмелым интересом лицо девушки, как парень, заинтересованно переводя взгляд то с неё на Лидочку, то обратно – казалось, вкушал состояние обоих женщин, наслаждаясь им. Лидочка, казалось, цвела… Цвела румянцем, несмело поглядывая в сторону столь непривычно близко находящихся зрителей… И… Я не мог отделаться от мысли, что ей это нравится. Безумно нравится. Просто – страшно немного… Непривычно. И только.

Эта неделя для меня выпала из истории Ункарии. Я не был, не слышал, не писал, не, не… Я жил. Неумеренной половой жизнью – с прекраснейшей из женщин. Я изнемогал – но не мог найти в себе силы прекратить этот процесс. Да и – надо ли? Это неинтересно описывать в подробностях: Это были дни Любви, ночи Любви, это было солнце в Саду Любви и луна – там же. Это было всё… И я поразился, насколько более внимательной и нежной, насколько безумно и осторожно любящей становится женщина, которую… вот так вот… Любят… везде и все – даже те, кто, осторожно наблюдая за ней, никогда не осмелится к ней приблизиться, чтобы ненароком не обидеть незнакомого человека неосторожным прикосновением… Казалось, взгляды всех, кто её видел в эти дни, источали Любовь – только любовь, вечную, добрую, смешанную с восхищением и обожанием… Я, помнится, поразился тогда: как же мало нужно людям для того, чтобы они были счастливы? Всего лишь – Любовь. Всех и ко всем. И только-то…

Интересное существо – Лидочка… После её зимнего приезда у меня зародилось, а сейчас – окончательно укрепилось мнение, что её – хлебом не корми, а дай вот так почудить. Но… Жизнь показала, что это не так. Вернее – не совсем так…

Как-то после моего возвращения домой встретил меня приятель, друг детства, старина Роб и таинственным шёпотом сообщил, что завтра "у нас собирается преэкзотическая вечеринка".

– И что же в ней столь экзотического?- Мимоходом, оглядываясь по сторонам, поинтересовался я.

– Все женщины…- шёпот его стал поистине интригующим,- намерены присутствовать там исключительно в нижнем белье. Чем более изысканном и малозаметном – тем лучше.- Приятель застыл, ожидая моей реакции.

– Ага…- безразлично кивнул я. Роб был озадачен.

– Ну, самым пуританским из одеяний будет считаться комплект "комбидресс и чулочки". И, заметь,- он всё же надеялся произвести на меня впечатление,- мужики договорились, что все будут вести себя так, как если бы ничего не произошло – то есть будто бы все дамы пришли в нормальных вечерних платьях.

– Ага…- Кивнул я, уже садясь в такси.

– Послушай, тебя что – это не привлекает?- Насторожился Роб.

– Да нет, почему же…

– У тебя что, нет пары?

– Есть…

– Ты боишься, что её не уговоришь?- Понимающе обрадовался он.

– Не думаю…- Вспомнив Рождество и Сад Любви, улыбнулся я.

– Тогда… что же?- На лице Роба была написана явная растерянность.

– Ничего.- Пожал плечами я.- Я просто спрошу у неё – и всё.- Мне жалко было видеть его лицо. Лицо совершенно сбитого с толку человека.

Вечером я спросил Лидочку, как она смотрит на такое мероприятие.

– Ох, не знаю…- Вздохнула она.- Наверное, всё же – никак.

– То есть?- удивился я, помня о её поведении в Ункарии.

– То есть – я не люблю разговоров, сплетен, пересудов… А их меньше тогда, когда ты ведёшь себя так, как все. То есть, точнее – как большинство. Как только кто-то пронюхивает о том, что ты чем-то от этого самого большинства отличаешься, что ты – не как все…- она вздохнула.- Видимо, люди злы.

– Видимо…- согласился я.

– А потому давай – воздержимся…- Не то резюмировала, не попросила она.- Я буду такой, как ты хочешь – всегда, когда нас никто не видит, или – когда тот, кто видит, не сможет об этом рассказать тем, с кем нам с тобой приходится нос к носу встречаться каждый день. А так… Я лучше буду, как все.- Тяжко, с видимым сожалением вздохнула она, и я мог только догадываться, какая прошлая боль обусловила это её решение. А спрашивать – не решился. К Робу мы не пошли. Зато в будущем Лидочка не раз лила бальзам на мою израненную душу, оказываясь "невзначай" в вышеописанном виде то перед стюардом на корабле, когда мы отправились в свадебное путешествие, то перед случайным поздним прохожим на острове Крит… В последнем случае я на некотором удалении нёс её халатик… Ей было тогда хорошо: она не боялась. Мне – тоже: я любовался и ею, и озадаченностью случайного зрителя. А потом… У нас были такие ночи… Я, наверное, запомню их на всю жизнь. Жаль, рассказывать почему-то не хочется – то ли боюсь Лидочку обидеть, то ли не хочу памятью об этом торговать – кто его знает…

Выделенная нам Скрентом неделя быстро подходила к концу. Мы настолько увлеклись совместным времяпровождением, что чресла просто ныли, будучи уже чисто физически не в силах выносить наши совместные упражнения. В конце концов, когда звонок Торри напомнил нам о сроке – видимо, старый кудесник неплохо понимал, что без этого напоминания он рискует не увидеть свою секретаршу на месте не только к первому июля – мы очумело стояли в номере, беспомощно переглядываясь, пока совершенно случайно не явился наш спаситель – Карой. Узнав о мучавшей нас проблеме, он, вздохнув – как бы показывая всем своим видом, с какими беспомощными детьми ему приходится иметь дело – достал из лаптопа "карточкино гнездо" и, воткнув его в мой, просто сказал:

– Я, в общем-то, уверен, что ты так и не побеспокоился потратить сотню гевей…- Я, беспомощно разведя руками, молчал.- Поэтому – воспользуйся пока моим…- Карой молча протянул руку – я безропотно отдал ему карточку. Вставив её в гнездо, смуглянка поколдовал над этим устройством пару минут, объясняя, что просто принимает из сети нужные программы. В конце концов он широким жестом пригласил меня занять его место. Когда билеты на самолёт были уже заказаны – я недоумённо спросил:

– И что здесь нового? Ведь это же можно было делать и во Всемирной Сети…- На что Карой, тихо охнув, обхватил голову руками и так сидел минут пять, совершенно не двигаясь. Наконец он сказал: