Роберт Хайнлайн - Число зверя

– Так уж я устроена, милая. Скажи ей, Джейкоб.

– Моя дорогая ко всему привыкает, Либби, прелесть моя. Лазарус, Хильда тебя не обидела?

– Я умер счастливым.

– Ничего он не умер! – Хильда протянула руку, зачерпнула полную пригоршню воды, плеснула мне в лицо и хихикнула, добавив к этому предложение, которое я отверг с достоинством – насколько можно сохранить достоинство, когда две женщины сталкивают тебя в ванну с водой, а собрат-мужчина стоит рядом и хохочет.

– Вопрос в том, – сказала моя жена Дити, – где нам взять тело? Точно зная график, Ая может его подобрать. Но тело нужно оставить на месте. Ведь это видно не только на твоих кадрах, Лазарус, – ты помнишь смерть Морин, ты был на ее похоронах. Это должен быть свежий труп пожилой женщины, которую полиция может счесть Морин Джонсон.

Мы шестеро – Дити, я, Джейк, Шельма, Лазарус и Либби – сидели вокруг обеденного стола на кухне Нового Гнездышка (наши жены смирились с таким компромиссом) в Стране Обетованной, пытаясь спланировать «похищение». «Похищение» в буквальном смысле, если спасению Морин Джонсон суждено было состояться.

У Лазаруса был фильм, из которого следовало, что оно должно состояться (уже состоялось?) (вот-вот состоится?) в определенный момент, в определенном месте и в определенный день на аналоге Земли-ноль в одном кванте от нее по оси t.

Чего проще? Успех гарантирован. Тут не промахнешься. Можно даже действовать с завязанными глазами.

А что, если мы все-таки промахнемся?

На кадрах было видно, что вездеход прошел по тому месту, где приземлилась (приземлится?) Ая, и при этом переехал (переехал бы?) (переедет?) (переезжает, переехал и вечно будет переезжать?) лежащее тело. Что, если место или время определены не совсем точно и в свое первое путешествие во времени (1916-1918-й, Старая Терра), когда пилотом была Дора, Лазарус опоздал не на долю секунды, а на три года?

Лазарус заявил, что это он виноват, а не Дора и что он сообщил ей неполные данные, – и мы накинулись на него со всех пяти сторон: дело не в том, кто виноват, а в том, что могла быть сделана ошибка.

Или нет?

Четыре математика, один инженер-математик (да, я и себя считаю как специалиста по Ае) и один интуиционист так и не смогли договориться. Хильда была убеждена, что все прошло нормально.

Я твердо верую в Закон Мэрфи: «Если какая-нибудь неприятность может случиться, – она случается». Любая.

Либби полностью приняла и шестимерное множество вселенных Джейка и страшное Число Зверя, а также коллективный солипсизм Шельмы и утверждала, что это две стороны одной и той же медали: одно следует из другого, и наоборот. А вместе они (оно) составляют наивысшую тотальную философию – науку, религию, математику и искусство сразу. О «фиктоне» как кванте вымысла/реальности (что одно и то же) она говорила так же походя, как физик говорит о фотонах. «Могла быть сделана ошибка? Да. И это привело бы к возникновению новой вселенной. Джейкоб, ты говорил о пустых вселенных, которые посетила твоя семья. Они заполняются одна за другой по мере создания фиктонов. Но ошибки не было, – добавляла она. – Мы благополучно похитили Морин. Мы сами создаем фиктоны, которые превращают все в реальность».

Она пребывала в совершенной эйфории. Я объяснял это тем, что она возбуждена предстоящим приключением. Но я ошибался.

Лазарус, высококвалифицированный математик, хотя и не такой уникум, как Джейк или Либби, в данном случае вел себя вовсе не как хладнокровный теоретик. Он был настроен мрачно и решительно: победить или погибнуть. Я тут же вспомнил о том случае, когда ему отстрелили задницу.

Джейк оказался детерминистом (это он-то, живое воплощение абсолютной и ничем не связанной свободы воли!).

Дити – математик-практик, не отягощенный теориями. Страна Оз реальна, сама она реальна, фиктоны ее не интересуют. «Не беспокойся, Лазарус. Мы можем это сделать, Ая может это сделать, – и мы не станем это делать, пока Ая не будет уверена в своей программе».

Дискуссия началась после обеда. Шельма окончательно помирилась с Лазарусом (к моему огромному облегчению: окажись они противниками в чем-нибудь более серьезном, чем партия в трик-трак, – я постарался бы убраться куда-нибудь подальше, в какое-нибудь Тимбукту, да еще под вымышленным именем). Она, Джейк, Лазарус и Либби спорили в адмиральских апартаментах, когда она велела Доре привести нас с Дити.

В повестке дня было бесчисленное множество пунктов, включая пресловутую историю с «исчезнувшими Говардами», в каковом качестве Лазарус собирался нас регистрировать. Я не уверен, что хочу прожить тысячу лет, даже две сотни. Но уверен в двух вещах: а) хочу пожить подольше и б) хочу сохранить бодрость, здоровье и активность до самого конца. Не то что мой прадед, которого в сто пять лет приходилось кормить с ложечки и который ходил под себя. А Говарды с этим справились: можешь оставаться молодым, сколько пожелаешь, а потом умереть в подходящий момент, когда решишь, что хватит.

(Да, я хочу быть одним из «найденных Говардов», поскольку в их число входит и Дити плюс маленькие копии Дити без счета.) Было еще много дел, но мы все их отложили (в том числе и проблему Черных Шляп), чтобы решить вопрос о спасении Морин Джонсон.

Мы все еще препирались по поводу всяких тонкостей, когда послышался голос Лор:

– Командор?

– Да, капитан? – отозвалась Шельма.

– Я не хотела вас беспокоить, мэм…

– Ничего, Лор. Капитан должен всегда иметь возможность со мной связаться.

– Э-э… Дора сказала мне, мэм, что ей запрещено вас вызывать. Она приготовила большой ассортимент нью-римских мод, мужских и женских, для вас, военную форму для доктора Джейкоба и вечерние костюмы для доктора Элизабет и доктора Дити, – и не знает, куда их все доставить.

– Доставьте все в адмиральские апартаменты, пожалуйста.

– Хорошо, мэм. Они сейчас появятся в вашем доставочном шкафу. Вы знаете, где он?

– Найду. В чем вы с сестрой будете сегодня? Или это секрет?

– Это не секрет, мы просто еще не решили. Но до обеда еще час и тридцать одна минута.

– Вполне хватит, чтобы выбрать красивое платье. Или вы сегодня в парадной наготе? Тогда на это может понадобиться от двух секунд до двух часов, верно? Конец связи.

Шельма необычно грубо выругалась, из чего я сделал вывод, что она включила Либ и Лазаруса в число своих приближенных.

– Вуди, ты знаешь какие-нибудь особенно крепкие ругательства? Терпеть не могу тратить время, изображая праздничное настроение, когда нужно столько еще решить, включая и то, как быть с Морин.

Дити взглянула на Либби.

– У нас с тобой тоже осталось одно невыполненное обещание. Может, и ты выскажешь что-нибудь новенькое поругательнее?