Станислав Лем - Библиотека современной фантастики. Том 4. Станислав Лем

Причина такого внезапного отъезда мне хорошо известна. Тарантога спешил, потому что через девять дней должен был встретиться со иной на Цырулее. Что касается меня, то в это же самое время я мчался к условленной планете с противоположного конца Млечного Пути. Мы намеревались вместе отправиться в экспедицию к еще не исследованному рукаву Галактики, растянувшемуся за темной туманностью в Орионе. Я еще не был знаком с профессором лично и, желая приобрести репутацию человека обязательного и пунктуального, выжимал из двигателя всю мощность. Но, как это часто бывает, когда очень спешишь, мне помешал непредвиденный случай. Какой-то маленький метеор пробил топливный бак и, застряв в выхлопной трубе двигателя, наглухо ее закупорил.

Недолго думая, я надел скафандр, вооружился сильным фонариком и инструментами и вышел из кабины наружу. Вытаскивая метеор клещами, я случайно выронил фонарик, который улетел довольно далеко и стал самостоятельно парить в пространстве. Я заткнул дыру в баке и вернулся в кабину. Гоняться за фонариком я не мог, поскольку лишился почти всего запаса топлива, и едва добрался до ближайшей планеты — Процитии.

Проциты — существа разумные и очень на нас похожие; одно, впрочем, несущественное различие заключается в том, что до колен у них обычные ноги, а ниже — колесики, не искусственные, а являющиеся частью тела. Пропиты передвигаются очень быстро и изящно, не хуже, чем циркачи на одноколесных велосипедах. У них весьма развиты науки, особенно они увлекаются астрономией; изучение звезд там так распространено, что вы не встретите никого — ни старого, ни молодого процита без портативного телескопа. На этой планете используются исключительно солнечные чаем, и публично посмотреть на механические часики — значит совершить аморальный поступок. У процитов имеются также многочисленные культурные учреждения. Помню, как при первом своем посещении Процитии я был приглашен на банкет в честь старого Маратилитеца, их знаменитого астронома. Мы с ним начали обсуждать какую-то астрономическую проблему. Профессор возражал мне, дискуссия с каждой минутой становилась все острее; старец испепелял меня взглядом, и казалось, он вот-вот взорвется. Вдруг он вскочил и поспешно покинул зал. Через пять минут Маратилитец вернулся и сел рядом со мной, добродушный, улыбающийся, спокойный, как ребенок. Заинтересованный этим, я потом спросил, что вызвало такое чудесное изменение в его настроении.

— Как, — воскликнул процит, к которому я обратился с вопросом, — ты не знаешь? Профессор воспользовался бесильней.

— А что это?

— Название этого заведения происходит от слова “беситься”. Индивид, охваченный гневом или разозлившийся на кого-нибудь, входит в маленькую кабину, обитую пробкой, и дает волю своим чувствам.

Теперь же, садясь на Процитию, я еще с воздуха увидел на улицах толпы народа: они размахивали разноцветными лампионами и издавали радостные крики. Оставив ракету под присмотром механиков, я отправился в город. Как мне объяснили, праздновалось открытие новой звезды, которая появилась на небе прошлой ночью. Это заставило меня задуматься, а когда после сердечной встречи Маратилитец пригласил меня к своему мощному телескопу, я, едва взглянув в окуляр, понял, что мнимая звезда — это просто мой фонарик, летающий в пространстве. Вместо того чтобы сказать об этом процитам, я несколько легкомысленно решил разыграть из себя лучшего, чем они, астронома и, быстро прикинув в уме, на сколько еще хватит батарейки, громко объявил собравшимся, что новая звезда будет в течение шести часов белой, потом пожелтеет, покраснеет, а затем совсем погаснет. К моему предсказанию проциты отнеслись с недоверием, а эдалатилитец с присущей ему запальчивостью воскликнул, что, если это случится, он готов съесть собственную бороду.

Звезда начала меркнуть в предсказанное мною время, а когда вечером я явился в обсерваторию, то застал группу расстроенных ассистентов, которые сообщили мне, что Маратилитец, чья гордость была сильно уязвлена, закрылся в кабинете, чтобы выполнить поспешно данное обещание. Тревожась за его здоровье, я попытался поговорить с ним через дверь, но безрезультатно. Приложив ухо к замочной скважине, я услышал звуки, которые подтверждали олова ассистентов. В полном замешательстве я написал письмо, в котором все объяснил, отдал его ассистентам с просьбой вручить профессору сразу же после моего отлета, и со всех ног бросился на космодром. Я вынужден был так поступить, ибо не был уверен, что перед разговором со мной профессор успеет воспользоваться бесильней.

Я покинул Процитию в час ночи с такой поспешностью, что совершенно забыл о горючем. Через какой-нибудь миллион километров баки опустели, и я очутился в роли потерпевшего крушение в космосе, на корабле, беспомощно блуждающем в пустоте. Всего три дня оставалось до условленного времени встречи с Тарантогой.

Цирулея была отлично видна в окно; она светилась на расстоянии каких-нибудь трехсот миллионов километров, но я мог только смотреть на нее в бессильной ярости. Вот так иногда незначительные причины порождают серьезные последствия.

Через некоторое время я заметил медленно растущую планету. Корабль, пассивно поддаваясь ее тяготению, летел все быстрее и, наконец, стал падать камнем, Я сделал хорошую мину при плохой игре та сел за рули.

Планета была довольно маленькой, пустынной, но уютной. Я рассмотрел оазисы с вулканическим отоплением и проточную воду. Вулканов было много, они извергали огонь и столбы дыма. Маневрируя рулями, я летел уже в атмосфере, стараясь, как только мог, снизить скорость, но это лишь оттягивало момент падения. Внезапно, когда я пролетал над скоплением вулканов, меня осенила блестящая идея, мгновение я колебался, а потом, приняв отчаянное решение, направил нос ракеты вниз и как молния ринулся прямо в зияющее подо мной жерло самого, большого вулкана. В последний момент, когда его раскаленная пасть уже готова была поглотить меня, я ловким маневром рулей перевернул ракету носом вверх и в таком положении погрузился в пучину клокочущей лавы.

Я очень рисковал, но другого выхода у меня не было. Я рассчитывал на то, что пробужденный резким ударом, который нанесет ему ракета, вулкан среагирует взрывом, — и не ошибся. Раздался гром, от которого заходили стены, и в многомильном столбе огня, лавы, пепла и дыма я вылетел в небо. Я направил ракету так, чтобы выйти на курс, ведущий прямо к Цирулее; это превосходно мне удалось.

Я был на ней уже через три дня, опоздав всего на двадцать минут. Но Тарантоги не застал: он уже улетел, оставив лишь письмо до востребования. Вот оно.

“Дорогой коллега, обстоятельства вынуждают меня немедленно отправиться в путь, поэтому я предлагаю встретиться в глубине еще не исследованной территории; поскольку тамошние звезды не имеют названий, сообщаю вам ориентиры: летите прямо, за голубым солнцем сверните налево, за следующим, оранжевым, направо: там будут четыре планеты, — встретимся на третьей, если считать слева. Жду!