Роджер Желязны - Ружья Авалона

— Почему? — спросил я, и голос мой прозвучал необычно для меня самого.

Ответа не последовало.

Он выколотил трубку. Набил ее. Зажег. Попыхтел.

Молчание затянулось

— Трудно сказать, — задумчиво произнес он спустя несколько минут. — Я бы убил человека ударом ножа в спину за пару сапог, чтобы не отморозить себе ноги. Однажды я так и сделал, так что знаю, о чем говорю. Но сейчас... Опасность грозит всем нам, и я единственный, кто может с ней справиться! Проклятье! В один прекрасный день все мы погибнем! Но я не могу бежать! Я буду сопротивляться, пока хватит сил!

Тело мое онемело от холода, но свежий ночной ветерок прогнал сон, и мысль работала ясно.

— Разве Ланс не может вас заменить?

— Конечно, может. Он прекрасный воин. Но есть и другая причина, по которой я должен здесь остаться. Мне кажется, что козел-оборотень, кем бы он не был, немного меня боится. Он сказал, что я никогда не выйду живым из Круга, а я остался жив. Я тяжело болел, но поправился. И он знает, что я сражаюсь с хранителями и прочей нечистью. Мы выиграли ту битву, в которой погиб Утер, и я встретился с оборотнем еще раз, правда в другом обличье. Он узнал меня. И, может, благодаря тому, что я остаюсь, Круг не расширяется так быстро, как раньше.

— В каком обличье?

Он походил на человека, но у него были козлиные рога и маленькие красные глазки. Он сидел на пегом коне. Некоторое время мы бились друг с другом, но, на мое счастье, волна сражения нас разъединила. Он здорово меня теснил. Когда мы скрестили шпаги, я вновь услышал его голос, который я никогда не забуду. Он сказал, что я глупец и что мне нечего даже надеяться на победу. Но наутро поле битвы осталось за нами, и мы убили множество тварей, а остальных забрали обратно в Круг. Всадник на пегом скрылся, и я больше не разу его не видел. С тех пор на нас не нападали большими силами, но если я исчезну, другая армия тварей — а она существует — ринется из Круга на наши земли, уничтожая все на своем пути. Оборотень мгновенно узнает, что я уехал, так же как он узнал, что Ланс везет мне данные о расположении войск в Круге. А теперь он наверняка знает о вас и задумывается, кто вы такой? О вашей силе нельзя не задуматься. Нет, я останусь и буду биться до последнего. Это мой долг. И не спрашивайте почему. Я только надеюсь, что когда придет мой час, я пойму, откуда и зачем появился этот Черный Круг.

Внезапно над моей головой раздался какой-то шум. Я быстро отклонил корпус в сторону, чтобы избежать сам не знаю какой опасности. Лишнее движение. Это было всего-навсего птица. Белая птица. Она опустилась на мое левое плечо и замерла, издавая тихие звуки. К ноге птицы была привязана записка. Я отвязал ее, прочитал, смял в руке. Затем начал изучать горизонты, невидимые моему собеседнику.

— В чем дело, сэр Кори? — вскричал Ганелон.

Записка, которую я послал сам себе, написанная моей рукой и принесенная птицей моей судьбы, могла попасть только в то место, где я должен был остаться надолго. Я никогда не думал, что мне придется здесь остаться. Но я не мог спорить со своей судьбой.

— В чем дело? — повторил Ганелон. — Что у вас в руке? Письмо?

Я кивнул и протянул ему записку. У меня просто не было выхода, ведь Ганелон видел, что я прочел ее.

В записке было сказано:

«Я иду».

И стояла моя подпись.

Ганелон раскурил трубку и при ее свете прочитал написанные мною две строчки.

— Он жив?! И придет сюда?! — воскликнул он.

— Видимо, да.

— Странно... — пробормотал он. — Не понимаю.

— Похоже, он обещает вам помощь, — сказал я, незаметно отпуская птицу, которая два раза вскрикнула, сделала круг над башней и исчезла.

Ганелон покачал головой.

— И все же не понимаю.

— Зачем смотреть дареному коню в зубы? — спросил я. — Если он придет, вы только выиграете.

— Верно, — согласился он. — Может, ему удастся уничтожить Круг.

— А может это шутка, причем жестокая.

Он опять покачал головой.

— Вряд ли. Это не в его духе. Интересно, чего он хочет?

— Может быть, завтра все выяснится, — сказал я. — Утро вечера мудренее.

— Мне только и остается, что лечь спать. — Ганелон подавил зевок.

Мы встали, спустились с крепостной стены и пожелали друг другу спокойной ночи. Я пошел к себе в комнату, лег в постель и уснул, едва коснувшись головой подушки.

Утро. Ломит все тело. Болят мускулы.

Кто-то оставил в моей комнате новый коричневый плащ. Слава богу, не черный. Мне совсем не хотелось, чтобы Ганелон вспомнил цвет моих одежд, когда я обрету прежнюю форму. В целях конспирации я не стал также сбривать бороду — он знал меня куда в менее волосатом состоянии. Разговаривая с ним, я старательно изменял свой голос, и Грейсвандир упрятал далеко под кровать.

Всю следующую неделю я занимался самоистязанием, упражняясь каждый день почти до изнеможения. Боль в мускулах почти прошла, я прибавил в весе фунтов пятнадцать и постепенно стал чувствовать себя здоровым человеком.

Страна, в которую я попал, называлась Лорен, и ее звали точно так же. Если б я любил приврать, то обязательно сочинил бы стихи о том, как мы встретились в долине за замком, где она собирала цветы, а я прогуливался, дыша свежим воздухом. Чушь.

Таких женщин, как она, вежливо называют «Походными подругами». Я встретил ее вечером, когда руки мои, казалось, отваливались от усталости после упражнений с булавой и саблей. Лорен стояла в сторонке, поджидая очередного солдата, назначившего ей свидание. В этот день я впервые обратил на нее внимание. Она улыбнулась, я ответил ей улыбкой, подмигнул и пошел отдыхать. На следующее утро я опять ее увидел и, проходя мимо, сказал: «Привет». Вот и все.

Но она все время попадалась мне на глаза. В конце второй недели, когда у меня ничего больше не болело, а весил я сто восемьдесят фунтов, мне захотелось провести с ней вечер. Я, конечно, уже знал, кто она такая, и меня это нисколько не волновало. Но той ночью мы не занимались тем, ради чего встретились. Не получилось.

Сначала мы разговаривали, а затем произошло непредвиденное.

В ее волосах цвета ржавчины проглядывала седина. Тем не менее я был уверен, что ей нет и тридцати. Ярко-голубые глаза. Чуть вздернутый подбородок. Белые ровные зубы, улыбающийся рот. Говорила она, немного гнусавя, волосы у нее были слишком длинными, большое количество косметики скрывало следы усталости на лице, кричащее платье туго обтягивало начинающую полнеть фигуру. Но Лорен мне нравилась, хотя я не могу сказать, что испытывал к ней в тот вечер какие-либо чувства. Ведь я пригласил ее совсем для другого.

Нам пришлось пойти ко мне, больше было некуда. Теперь я стал капитаном и, пользуясь привилегиями своего ранга, заказал обед в комнату и попросил принести лишнюю бутылку вина.