Руслан Шабельник - Рип Винклер

Иногда он и сам чувствовал на себе взгляд. Как бы дорого он отдал сейчас за то, чтобы узнать, что случилось между ними, но…

Неизменно вокруг Марико увивался Ябу. Он что-то говорил девушке. Молодые люди смеялись, ходили гулять, Рипу было неприятно это видеть, хотя он не имел ни малейших прав на принцессу. Да и кто он такой — приблудный, без памяти, без роду, без племени, который к тому же может оказаться повинен в том, что случилось с ее отцом. А она… она правительница и… просто очень красивая девушка. Самая красивая из всех.

В конце первой недели тренировок его навес лагере Эйсай.

— Ты где это пропал? — обрадовался встрече с другом Рип. Молодые люди крепко обнялись.

— Да я, понимаешь, прощаться пришел, уезжаю.

— Куда?

— На Адонис, сам вызвался. Не лезть же вам наобум, вот я и полетаю над планетой, посмотрю, где находится эта тюрьма, если удастся, пройдусь сканером. Глядишь, и внутренний план будет.

— Гениальная комбинация, небось сам и придумал, а а таком изобретении, как разведспутних, ты слышал?…

— Спутник нельзя, его мигом засекут и собьют, он и пискнуть не успеет.

— А тебя, значит, нет.

— Всё давно просчитано. Я ломаю корабль и даю сигнал бедствия, пока они меня будут спасать, тут все и произойдет.

— А пограничники полные идиоты. Если ты только попробуешь включить сканирующий луч, тебя мигом раскусят.

— Не раскусят. — Эйсай хитро улыбнулся. — Запущу на орбиту еще штук пять спутников, сканировать начнут они, результаты сразу мне, пока их найдут, пока собьют, что-нибудь да выяснится.

— Если так, то удачи тебе, — Рип крепко пожал руку другу, — ты там особенно не высовывайся, будь осторожен.

— Буду, — кивнул Эйсай, — без тебя уже все уши прожужжали. Кстати, желаю приятно повеселиться. — Юноша заговорщицки подмигнул Рипу.

— Да уж, тут повеселишься.

— Нет, ты меня не понял, через два дня у нас начинается праздник Харюяма.

— Харюяма? Никогда не слышал о таком.

— О-о, это очень древнее празднество. Во время него ками, которые водятся в горах, спускаются, и мы вместе веселимся, празднуем весну. Будут пиры, спортивные игры, сакэ литься рекой.

— Сакэ? Много раз шгышал, но никогда не пробовал.

— Попробуешь, а сейчас, извини, мне пора. Я ведь на минутку вырвался. Через час уже в путь.

— Удачи.

— Ага. — Махнув на прошение рукой, Эйсай побежал обратно к флайеру.

Рипа, как гостя правящей семьи, разместили во дворце. Еще с утра несколько человек в белых одеждах, провожаемые веселыми криками остальных, погрузились в большой флайер и укатили в сторону расположившихся недалеко от столицы невысоких гор.

Оставшиеся же принялись вытаскивать огромные столы, которые поставили в самом большом зале для банкетов, и прислуга включилась в приготовление еды и сервировку.

По всему зданию царила праздничная и оттого немного суетная атмосфера.

Кто не был занят на кухне, занимались украшением комнат, коридоров. Все бегали, радовались, на лицах читалось счастье и сверкали улыбки.

Впрочем, каждый понимал праздник по-своему. В одном месте Винклер застал парочку, слабая половина которой на чем свет стоит бранила свою сильную сторону, которая к этому времени (и когда успел, ведь только утро) с большим трудом держалась на ногах. В ответ на крики жены муж слабо улыбался, от чего его и без того неширокие глаза превращались в две щелочки, и усиленно кивал, большей частью невпопад. О том, чтобы произнести более или менее членораздельную фразу, в его случае не могло быть и речи. Во время одного из своих многочисленных кивков опора семьи, не рассчитав массу головы, так кивнул, что потерял и без того с трудом найденное шаткое равновесие и со всегр маху плюхнулся на пол.

После чего кормилец наиболее мирным образом свернулся калачиком и сладко засопел. Впрочем, звуки, вырывающиеся из его полуоткрытого рта, весьма с натяжкой можно былоназвать сопением.

Завидев такой результат своих словесных стараний, слабая половина плюнула в сладко спящего супруга, раздраженно развернулась и, признав свою капитуляцию, гордо вскинув маленький нос-пуговку, заменявший ей штандарт, покинула поле брани. Оставив храпящего победителя наслаждаться плодами временной виктории.

Рипу было где-то жаль беднягу. Он мог себе представить, что закатит ему жена на следующий день, когда тот проспится и будет более или менее способен услышать ее. Сегодняшний разговор по сравнению с предстоящим это еще цветочки.

А вообще Винклер чувствовал себя неуютно в общей атмосфере радости и веселья. Все суетились, бегали, каждый знал, что ему делать, чего-то ожидали, а он, не понимая ни смысла, ни последовательности в производимых приготовлениях, только бесцельно слонялся по дворцу и большей частью мешал остальным.

В одном из коридоров Винклер увидел знакомое лицо. Как всегда нарядный и напыщенный, как индюк, мажордом дворца, старый Хонэн, распинал незадачливого мальчишку-пажа. Хонэн также заметил Рипа. Бросив пару слов напоследок, он отпустил мальчика и направился в сторону Винклер.

— А-а, Рип-сан, рад, очень рад видеть вас, как вы себя чувствуете, кик вам наш праздник.

— Спасибо, хорошо, а насчет праздника, вы меня простите, но я в этом деле не очень соображаю.

— Как!! — Старик всплеснул руками. — И никто не потрудилсяо объяснить вам?

— Я, собственно, и не спрашивал, и вообще вы первый знакомый человек, встреченный мною сегодня.

— Но это же безобразие. — Хонэн опять всплеснул ручками. — В таком случае позвольте мне, так сказать, ввести вас в курс дела.

Рипу было нечем заняться.

— Спасибо, Хонэн-сан, буду только благодарен.

— Прекрасно. — Старик просиял.

Рип вспомнил, каас ему говорили, что Хонэн обожает всяческие титулы, обычаи, обряды, словом, все, что связано с историей. Старик указал юноше на небольшую лавочку, расположенную в уголке дворца и окруженную множеством живых зеленых растений.

— Там нам не помешают, — заверил его Хонэн. Когда они уселись, нихонец начал: — Прежде всего скажите мне, что вы уже видели?

— Ну, накрывают столы, украшения…

— Друг мой, это атрибуты практически любого празднества, подумайте.

— Вы имеете в виду те два десятка человек в белых одеждах, что сегодня с утра укатили куда-то на флайере.

— Вот именно, — обрадовался старик, — и не куда-то, а на… впрочем, начну все по порядку.

Один раз в году на 88-й день после наступления весны по два представителя от каждой из областей Хонса совершают торжественное восхождение на священную гору Гасан. — Старик показал на самый высокий пик видневшегося из окошка массива. — Этих посланников называют гьонин, что означает аскет. Перед восхождением они обязаны не употреблять мясной пищи и не вступать в связь с женщинами. Это так называемые аскетические воздержания. Несомненно, — со вздохом добавил Хонэн, — ранее они были намного разнообразнее и строже, но теперь все упрощается, уже никто не хочет чтить древние заповеди. Ну да ладно. Аскеты по традиции носят одежды белого цвета, указывающие на чистоту их помыслов и действий.