Роберт Хайнлайн - Фрайдэй

Кто-то вычеркнул тебя из списка на экскурсию на Аутпост. Кто?

Кто владеет «Гиперпространственными линиями»? Тридцать процентов акций принадлежат «Интеруорлду», который, в свою очередь, контролируется или управляется различными частями «Шипстоуна». И ты заметила, что одиннадцатью процентами распоряжаются три банка Релма — а заметила ты это потому, что на Релме находятся владельцы пакетов акций «Шипстоуна».

Так что на многое от милого старого капитана ван Коотена не надейся. Ты и сейчас слышишь его: «О, я так не тумаю. Мистер Сикмаа мой кароший трук; я ефо снаю много лет. Да, я опещал ему, что фы пудете ф полной бесопасности; именно поэтому я не могу посфолить фам опуститься на дикие, несифилософанные планеты. Но когта мы полетим насад, на Хальционе я устрою фам настоящее расфлечение, опещаю. А теперь будьте карошей дефочкой и не песпокойте меня больше».

Он, может быть, даже поверит в это.

Он почти наверняка знает, что ты не «мисс Богатая Сучка», и ему, возможно, сказали, что ты нанялась суррогатной матерью (наверное, ему не сказали, что это для правящей семьи — хотя он мог догадаться) и он просто подумает, что ты пытаешься нарушить законный и честный контракт. Фрайдэй, у тебя нет ни одного письменного слова, которое хотя бы намеком могло подтвердить, что тебя надули.

Не надейся на помощь капитана, Фрайдэй; ты можешь полагаться только на себя.

Оставалось только три дня до нашего запланированного прибытия на Ботани Бей, когда произошли хоть какие-то перемены. Я много размышляла, но в основном впустую — бесполезные и глупые фантазии о том, что я стану делать, если не смогу сбежать с корабля на Ботани Бей. Например: «Вы слышали, что я сказала, капитан! Я запираюсь в каюте и буду так сидеть, пока мы не улетим с Релма. Если вы прикажете взломать дверь, чтобы передать меня в руки офицера дворцовой стражи, я не смогу остановить вас, но вы найдете только труп».

(Просто глупо. Чтобы перехитрить меня, достаточно будет пустить по воздуховодам снотворный газ.)

Или… «Капитан, вы когда-нибудь видели аборт при помощи вязальной спицы? Я вас приглашаю посмотреть; как я понимаю, это будет довольно кровавое зрелище».

(Еще глупее. Я могу говорить об аборте, но сделать его не смогу. И хотя эта бородавка внутри меня не была мне родственницей, тем не менее она была моей гостьей и она ни в чем не провинилась.)

Я пыталась не тратить зря время на эти бесполезные мысли, а сконцентрироваться на устройстве побега, продолжая вести себя так, будто ничего не произошло. Когда контора казначея объявила, что пора записываться на экскурсии на Ботани Бей, я явилась туда одной из первых, выяснила, какие экскурсии нам предлагают, назадавала им вопросов, взяла себе в каюту разные брошюры и записалась на все лучшие и самые дорогие поездки, заплатив за них наличными.

Тем вечером за обедом я поболтала с капитаном о выбранных мной экскурсиях, узнала его мнение о каждой из них, пожаловалась, что моего имени не оказалось в списке пассажиров на Аутпост и попросила его в этот раз проследить лично — как будто у капитана гигантского лайнера нет больше дел, кроме как быть на посылках у мисс Богатой Сучки. Я не заметила, чтобы выражение его лица хоть на секунду изменилось — и он не сказал мне, что я не могу лететь на планету. Но он, может быть, погряз в грехе так же, как и я; а я научилась обманывать с невозмутимым лицом задолго до того, как покинула ясли.

В тот вечер (по корабельному времени) я оказалась в «Черной дыре» вместе со своими первыми тремя кавалерами: доктором Джерри Мэдсеном, Хайме «Джимми» Лопесом и Томом Уделлом. Том — первый помощник суперкарго, и я никогда не знала точно, что это такое. Я знала только, что у него было на одну нашивку больше, чем у остальных двоих. В самый мой первый вечер на борту Джимми сказал мне, на полном серьезе, что Том — главный уборщик.

Том не отрицал. Он ответил:

— Ты забыл еще «носильщик».

В тот вечер, меньше чем за трое суток до прилета на Ботани Бей, я узнала о части обязанностей Тома. Правая посадочная капсула заполнялась грузами для Ботани Бей. — Левую капсулу мы загрузили на Стебле, — сказал он мне. — Но правую капсулу мы загружали для Аутпоста. Чтобы справиться с Ботани Бей, нам понадобятся они обе, поэтому нам надо переместить наш груз. — Он улыбнулся. — Придется попотеть.

— Тебе это полезно, Томми; ты начинаешь толстеть.

— На себя посмотри, Хайме.

Я спросила, как они загружают капсулу. — Этот воздушный шлюз, по-моему, очень маленький.

— Мы не перемещаем грузы через него. Хочешь посмотреть, как мы это делаем?

И я договорилась встретиться с ним следующим утром. И выяснила многое.

Трюмы «Форварда» настолько гигантские, что в них развивается, скорее, не клаустрофобия, а агорафобия. Но даже трюмы посадочных капсул огромны. Некоторые из перевозимых грузов тоже огромны, особенно машины и механизмы. На Ботани Бей везли турбогенератор «Вестингауз» — огромный, как дом. Я спросила Тома, как же они могут передвинуть такое?

Он улыбнулся. — При помощи черной магии. — Четыре грузчика обвязали генератор металлической сетью и прикрепили к ней металлический ящик размером с чемодан. Том осмотрел все и сказал:

— Ладно, запускайте.

Главный из четверых, человек с пультом, щелкнул переключателем… и это металлическое чудовище дрогнуло и слегка приподнялось. Переносное антигравитационное устройство, не очень отличающееся от встраиваемого в машины, но не заключенное в оболочку…

Со всеми предосторожностями, вручную, пользуясь канатами и шестами, они протащили генератор через огромную дверь в трюм посадочной капсулы. Том отметил, что, хотя этот монстр и висит в воздухе, освобожденный от искусственной гравитации корабля, он, как и раньше, ужасно массивен и может раздавить человека так же легко, как человек может раздавить насекомое. — Они зависят от действий своих напарников, и им приходится доверять друг другу. Я ответственное лицо, но покойнику будет все равно, возьму я ответственность на себя или нет; они должны заботиться друг о друге.

А на самом деле, по его словам, он отвечал за то, чтобы каждая вещь была обязательно размещена строго по плану и была прочно закреплена на месте, а также чтобы большие двери грузовых люков с обеих сторон были на самом деле герметично закрыты после того, как их открывали.

Том провел меня через отсеки для пассажиров-мигрантов. — Для Ботани Бей у нас колонистов больше всего. Когда мы оттуда улетим, третий класс будет почти пустой.

— Они все австралийцы? — спросила я.

— О, нет. Многие из них действительно австралийцы, но примерно третья часть — нет. Но у них есть одно общее: все они хорошо говорят по-английски. Это единственная колония с языковыми требованиями. Они хотят быть уверенными, что вся их планета говорит на одном языке.