Роберт Хайнлайн - Фрайдэй

— Пит Робертс, мэм.

— Проходите, садитесь. Вы должны меня извинить, что я не встаю; спина моя уже не та. Вы беженцы, не так ли? Вы сбежали с корабля?

(Надо принимать удар. Но будь готова уклониться.)

— Да.

— Конечно. Примерно половина беглецов попадает сначала к нам. Что ж, судя по утренней радиопередаче, вам нужно будет прятаться по крайней мере три дня. Вы у нас здесь желанные гости, мы будем вам рады. Конечно, вам положено идти сразу в бараки для переселенцев; корабельные власти там до вас не доберутся. Но они могут испортить вам жизнь бесконечными юридическими придирками. Вы сможете решить, что вам делать, после обеда. А сейчас не хотите ли по чашечке чая?

— Да! — согласилась я.

— Хорошо. Малкольм! Эй, Малкольм!

— Что, ма?

— Поставь чайник!

— Что?

— Чайник! — Миссис Дундас повернулась к Тилли.

— Девочка, что у тебя с ногой?

— Кажется, я ее растянула, мэм.

— Несомненно. Ты — тебя зовут «Фрайдэй»? — пойди найди Малкольма, скажи ему, что мне нужен самый большой таз, наполненный колотым льдом. Потом, если хочешь, пока Малкольм будет колоть лед, можешь сделать чай. А вы, сэр — мистер Робертс — вы можете помочь мне выбраться из этого кресла, потому что для ноги бедной девочки нам понадобится еще кое-что. Когда опухоль спадет, нам надо будет ее перевязать. А ты, Матильда — у тебя нет аллергии на аспирин?

— Нет, мэм.

— Ма! Чайник кипит!

— Ты — Фрайдэй — пойди, дорогая.

Я пошла готовить чай. Мое сердце пело.

Прошло двадцать лет. Это по календарю Ботани Бей, но разница небольшая. Эти мемуары основываются на лентах, записанных мной в «Паджаро Сэндс» до того, как умер босс, затем на записках, которые я сделала вскоре после приезда сюда, записках, которые должны были «увековечить свидетельство» — я тогда еще думала, что, возможно, мне придется бороться против высылки с планеты.

Но когда использовать меня для реализации их планов стало невозможно, они потеряли ко мне интерес — логично, потому что я для них была всего лишь ходячим инкубатором. Потом вопрос стал чисто абстрактным, когда Первый Гражданин и Дофинесса были одновременно убиты бомбой, подложенной в их карету.

Эти мемуары следовало бы закончить моим прибытием на Ботани Бей, потому что после этого в моей жизни не было никаких драматических поворотов событий — в конце концов, о чем должна писать мемуары деревенская домохозяйка? Сколько яиц снесли наши куры в прошлом сезоне? Вам это интересно? Мне — да, но вам — нет.

Занятые и счастливые люди не ведут дневников; они слишком заняты жизнью.

Но обработав записи и заметки (и сократив объем материалов на шестьдесят процентов), я заметила некоторые вещи, о которых шла речь и которые еще не были прояснены. Аннулированная карточка «Виза» Дженет — я «погибла» во время взрыва, уничтожившего «Поездку до Эм-Лу». Жорж тщательно все проверил в нижнем Виксберге, и был убежден, что никто не спасся. Тогда он позвонил Дженет и Иену… которые как раз собирались улетать в Австралию, предупрежденные виннипегским агентом босса — поэтому, конечно, Дженет аннулировала свою карточку.

Самое странное во всем этом — как я нашла свою «семью». Но Жорж говорит, что странно в этом не то, что они здесь, а то, что я здесь. Земля им всем надоела, она раздражала их — куда они могли податься? Ботани Бей — это не единственный вариант, но для них это был очевидный выбор. Это хорошая планета, похожая во многом на Землю, какой она была несколько веков назад, — но с современными знаниями и технологиями. Она не настолько примитивна, как Форест, не такая безумно дорогая, как Хальцион или Фидлерз Грин. Они все много потеряли при вынужденном переезде, но у них осталось достаточно средств, чтобы купить билеты третьего класса до Ботани Бей, заплатить взносы компании и иметь стартовый капитал.

(Вы знаете, что здесь, на Ботани Бей, никто не запирает двери — у многих даже нет замков. Mirabile visu!)

Жорж говорит, что единственное совпадение — это что я оказалась с ними на одном корабле — и этого могло не произойти. Они пропустили «Дирак», потом еле успели на «Форвард», и то только потому, что Дженет торопила их, твердо решив путешествовать с ребенком в животе, а не на руках. Но, конечно, если бы они и сели на предыдущий или следующий корабль, я все равно встретила бы их, не планируя этого. Наша планета примерно того же размера, что и Земля, но колония пока еще маленькая, и все живут практически в одном месте, и каждому всегда интересно посмотреть на новых соседей; мы встретились бы обязательно.

Ну а что, если бы мне не предложили эту работу-ловушку? Спрашивать себя «а что, если бы…» можно всегда, но я думаю, что если бы я, как планировала, посетила все планеты на маршруте, с вероятностью где-то пятьдесят процентов я все же оказалась бы на Ботани Бей.

«Вся наша жизнь в руках судьбы», но я не жалуюсь. Мне нравится быть колонисткой-домохозяйкой в 8-группе. Формально это не С-группа, потому что у нас здесь не очень много законов о сексе и браке. Мы ввосьмером и наши дети живем в большом составленном из нескольких частей доме, который спроектировала Дженет, а мы все построили. (Я не столяр-краснодеревщик, но плотник из меня получился просто классный!) Соседи никогда не были назойливы и не задавали нам вопросов о том, кто чьи родители — а если бы они это сделали, Дженет заморозила бы их одним взглядом. Здесь это никого не интересует, детям на Ботани Бей рады; пройдет еще много веков, прежде чем кто-нибудь заговорит о «перенаселении» или «нулевом приросте населения».

Наши соседи не увидят это жизнеописание, потому что единственное, что я собираюсь опубликовать здесь — это переработанное издание моей поваренной книги — хорошей поваренной книги, потому что я выступаю в роли литобработчика двух великих поваров: Дженет и Жоржа, и я добавила некоторые практические советы для молодых домохозяек, которыми я обязана Голди. Поэтому здесь я могу открыто говорить о родственных отношениях. Жорж женился на Матильде, и одновременно Персиваль женился на мне; я думаю, они бросили жребий. Конечно, ребенок во мне подпадал под ту старую поговорку о пробирке и скальпеле — поговорку, которую я ни разу не слышала на Ботани Бей. Может быть, Уэнди унаследовала какие-то черты от бывшей королевской семьи Релма. Но я ни разу не дала ей повода подозревать об этом, и официально ее отец Персиваль. Все, что я точно знаю — это что Уэнди не имеет никаких наследственных дефектов, и Фредди и Жорж говорят, что неприятных рецессивных генов у нее тоже нет. В детстве она вела себя не хуже других, и обычной умеренной порции шлепков было достаточно, чтобы наставить ее на путь истинный. Я думаю, она очень неплохой человек, и это радует меня, потому что она единственное мое дитя, пусть даже она и не родственник мне.