Роберт Хайнлайн - Фрайдэй

— А? Нет, они были нормальные. Но учтите, где я вас видел в последний раз. Я думал, что вы погибли в том пожаре. Я… э… в общем, можно сказать, что я горевал по вас.

— Спасибо. Наверное. Ладно, значит, семеро, ты главный. Эта поездка не так дешева, Мак; зачем мне семь нянек?

— Я думал, что вы сможете мне сказать. Почему вы совершаете эту поездку, не мое дело. Все, что я могу рассказать вам — это мои инструкции. Вы должны быть доставлены на Релм в идеальном состоянии. Ни заусеницы на ногте, ни царапины, ни насморка. Когда мы прибудем, на борт поднимется офицер дворцовой охраны, и вы становитесь его проблемой. Но мы не получаем своих премиальных, пока вы не пройдете медосмотр. Потом нам платят, и мы едем домой.

Я обдумала это. Это согласовывалось с заботой мистера Сикмаа о «самом ценном грузе, который когда-либо перевозил курьер»… но во всем этом было что-то фальшивое. Старый принцип многократно сдублированной поддержки можно было понять — но семь человек, занимающиеся только тем, что следят, чтобы я не упала с лестницы и не сломала себе шею? Что-то здесь не так.

— Мак, я не могу придумать, о чем еще спросить тебя сейчас, а Шизуко — то есть Тилли — скоро вернется. Поговорим позже.

— Хорошо. Мисс Фрайдэй, почему вы зовете меня «Мак»?

— Это единственное имя, которым тебя звали в моем присутствии. Я имею в виду, неформально. Во время группового изнасилования, на котором мы оба присутствовали. Я практически уверена, что ты не «Говард Дж. Буллфинч». Как ты любишь, чтобы тебя называли?

— О. Да, во время того задания я был «Мак». Но на самом деле меня зовут Пит.

— Твое имя Питер?

— Э… не совсем. Я Персиваль. Но меня никто так не зовет.

Я удержалась от смеха. — Не понимаю, почему, Пит. Имя Персиваль носили смелые и достойные люди. Я думаю, это у дверей Тилли, которой не терпится искупать и одеть меня. Одно последнее замечание… ты знаешь, почему ты до сих пор дышишь? До сих пор жив?

— Нет.

— Потому что ты дал мне помочиться. Спасибо, что позволил мне помочиться, прежде чем приковал меня наручниками к кровати.

Он внезапно скривился. — Мне за это устроили выволочку.

— Да? Почему?

— Майор хотел заставить вас обмочить постель. Он решил, что это может помочь нам расколоть вас.

— Да? Чертов дилетант. Пит, именно тогда я решила, что ты не совсем безнадежен.

В Аутпосте нет ничего особенного. Его звезда имеет тип G-8, и поэтому она находится далеко внизу списка солнцеподобных звезд, так как у самого Солнца тип G-2. Она заметно холоднее, чем звезда нашей системы. Но главное — чтобы звезда была солнцеподобной (типа G). (Когда-нибудь, наверное, станет возможно колонизовать системы звезд других типов, но пока кажется разумным ограничиваться звездами со спектром излучения, подходящим для человеческого глаза, и не испускающих слишком много смертельной радиации — я цитирую Джерри. Все равно на расстоянии от Земли меньшем, чем до Релма, есть четыреста звезд типа G — так говорит Хайме Лопес — и этого нам на некоторое время хватит.)

Но возьмем произвольную звезду типа G. Вам еще нужна планета на таком расстоянии от нее, чтобы там было тепло, но не слишком. Далее, гравитация на поверхности планеты должна быть достаточно велика, чтобы удерживать атмосферу. Эта атмосфера должна иметь достаточно времени, чтобы дойти до кондиции, в смысле эволюции живых организмов, достаточно много, чтобы предоставить нам воздух, пригодный для жизни, как мы ее знаем. (Жизнь, как мы ее не знаем, — это захватывающий предмет, но он не имеет никакого отношения к колонизации планет землянами. Не на этой неделе. И мы не обсуждаем вопрос о колониях живых артефактов и киборгов. Мы говорим о колонистах из Далласа или Ташкента.)

Аутпост подходит, но с большой натяжкой. Это просто бедный родственник. Содержание кислорода в воздухе на уровне моря такое низкое, что ходить приходится медленно, как в горах. Он расположен так далеко от своей звезды, что на нем есть только два вида погоды: холод и мороз. Его ось стоит почти вертикально; смена времен года происходит из-за эксцентрической орбиты — и вы не можете сбежать от зимы на юг, потому что зима достанет вас, где бы вы ни были. Примерно на двадцать градусов в обе стороны от экватора летом появляется какая-то растительность, но зима намного длиннее лета — естественно. Это естественно относится к законам Кеплера, а именно к тому с радиус-векторами и равными площадями. (Большую часть всего этого я списала из «Дэйли Форвард».) Когда раздавали призы, Аутпост стоял за дверью.

Но я страшно хотела посмотреть на него.

Почему? Потому что я никогда не была дальше Луны, а Луна — это почти родной дом. От Аутпоста больше сорока световых лет до Земли. Знаете, сколько это километров? (Я тоже не знала.) Вот сколько:

300 000 x 40,7 x 31557600 = 385 318 296 000 000 километров.

Округлим. Четыреста миллионов миллионов километров.

По корабельному расписанию мы должны были достигнуть стационарной орбиты (с периодом обращения 22,1 час, именно такова продолжительность дня на Аутпосте) в два часа сорок семь минут, а первая посадочная капсула должна была отделиться ранним утром (утром по корабельному времени) — ровно в три часа. Немногие записались на поездку — а кроме самой поездки ничего не будет, ни один пассажир не выйдет на поверхность — потому что ночная вахта не самое любимое время для большинства наших пассажиров.

Но я лучше пропустила бы Армагеддон. Я ушла с хорошей вечеринки и легла в постель в двадцать два часа, чтобы поспать несколько часов, прежде чем встать и сиять. Я поднялась в два часа, шмыгнула в ванную и заперла за собой дверь — если я ее не запираю, туда за мной сразу входит Шизуко; я выяснила это еще в первый день на корабле. Когда я проснулась, она тоже не спала и была одета.

…заперла за собой дверь, и меня тут же стошнило.

Я удивилась. Я не иммунна к морской болезни, но в этом путешествии она меня не мучила. От поездок на Стебле мой желудок переворачивается и остается в таком положении на много часов. Но на «Форварде» я заметила только один рывок, когда мы ушли в гиперпространство, потом, когда мы как раз перед обедом вернулись в обычное пространство, я почувствовала похожую вибрацию, но нас о ней предупредили с мостика.

Была ли сейчас (искусственная) гравитация стабильной? У меня не было в этом уверенности. У меня кружилась голова, но это могло быть оттого, что меня стошнило — потому что я вырвала так качественно, будто только что ехала на этом чертовом Стебле.

Я прополоскала рот, почистила зубы, снова прополоскала рот и сказала себе: «Фрайдэй, это твой завтрак, ты не позволишь неожиданному приступу стебельной болезни помешать тебе увидеть Аутпост. И кроме того, ты прибавила в весе два килограмма, и настало время урезать количество поступающих калорий».