Гордон Диксон - Дикий Волк

Возможно, сведений о ней в архивах не было. Может быть, они и были. Все дело было в том, что метод исключения, которым приходилось пользоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически, ему приходилось просматривать чуть ли не всю библиотеку.

– И, кроме того, – сказал Адок, когда Джим упомянул о своих неудачах, – тебе следует помнить, что ты можешь просмотреть все документы, которые тебе разрешено видеть, и даже не найти упоминания об этой экспедиции, даже если данные о ней есть в архиве.

Они гуляли по подземному парку. Джим резко остановился и уставился на Адока, который в ту же секунду повернулся к Джиму.

– То есть как это? – требовательно спросил Джим. – Ты, кажется, сказал, что мне разрешено просматривать только часть архива?

– Прости меня, Джим, – сказал Адок. – Я не знаю, являются ли данные экспедиции секретными. Но как ты можешь быть уверен, что это не так? И, более того, как можешь ты быть уверен, что данные, которые ты ищешь, находятся среди результатов экспедиции, если они секретны?

– Ты прав. Естественно, – сказал Джим, – меня беспокоит только то, что я никогда раньше не думал, что отдельные эпизоды из истории этой планеты могут быть секретными.

Они секунду помолчали.

– Ну, хорошо, а кому разрешен доступ ко всей секретной информации?

– Но как же, – сказал Адок с легкой ноткой удивления в голосе, что являлось для него высочайшей степенью реакции на происходящее, – всем Высокородным разрешен доступ к любой информации. Фактически, раз ты свободен двигаться не только под землей, но и наверху, ты можешь пойти в любой из учебных центров для детей Высокородных… Внезапно он замолчал. – Нет, – сказал он тише, – я все время забываю. Ты, конечно, можешь пойти в любой из учебных центров на верху, но это тебе ничего не даст.

– Ты хочешь сказать, что Высокородные не разрешат мне пользоваться этим центром обучения? – спросил Джим.

Он пристально следил за Адоком. Ни в чем нельзя быть уверенным здесь, на Тронном Мире, даже в неподкупной, как казалось Джиму, честности Адока. Если только Адок скажет, что ему запрещено использовать учебный центр Высокородных, это будет уже вторым запрещением, с которым Джим сталкивался, находясь на планете, где не существовало никаких запретов. Первый, с которым он столкнулся, был запрет на самовольные посещения резиденции Императора. Но Адок только покачал головой.

– Нет, – сказал Адок. – Не думаю, что кто-нибудь может тебе это запретить. Все дело в том, что ты просто не сможешь использовать экраны наземных центров. Видишь ли, они приспособлены для молодых Высокородных, а они читают слишком быстро для того, чтобы за ними мог угнаться простой человек.

– Ты видел, как я читаю, – сказал Джим. – Они читают быстрее?

– Гораздо быстрее, – подтвердил Адок. Он вновь покачал головой. – Намного, намного быстрее.

– Это пустяки, – сказал Джим. – Отведи меня в один из этих центров.

Адок не пожал плечами – да и трудно было сказать, способны ли его огромные мускулистые плечи на такой жест. Но в ту же секунду они очутились в огромном помещении, напоминающем лоджию, или даже греческую башню, состоящую из крыши, колонн и пола, но безо всяких следов стен.

Сквозь колонны виднелись зеленые лужайки, а наверху просвечивало синее небо.

Чуть возвышаясь над полом, через неравные промежутки сидели на подушках дети Высокородных всех возрастов. Каждый из них смотрел на экран, плавающий перед ним в воздухе под углом в сорок пять градусов и самостоятельно изменяющий положение, когда читающий менял позу.

Ни один из детей, даже те, кто заметил появление Джима и Адока, не проявил к ним ни малейшего интереса.

Джим остановился позади одного из них – мальчик был лет десяти-двенадцати, но ростом уже с Джима, хотя фигурой намного тоньше. Перед мальчиком на экране бежали те же строчки Имперского языка, к которым Джим уже привык. Строчки летели с невообразимой быстротой. Джим нахмурился, уставившись в экран и пытаясь разделить строки и выделить отдельные слова.

К своему изумлению, он не смог этого сделать.

Он почувствовал внезапный шок, очень прохожий на ярость. Ему не приходилось еще сталкиваться с тем, чего бы он не смог осилить из того, что делают Высокородные в силу своих физических возможностей. Более того, он был абсолютно уверен, что дело здесь не в его зрении. Его глаза были точно также способны различать слова в этих строчках, как и глаза любого Высокородного. Все дело было в его мозгу, который отказывался воспринимать читаемую информацию со скоростью, с которой она поступала на экран.

Джим сделал последнюю попытку. Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчик у экрана. Джим полностью сконцентрировался на строчке – только на строчке. Голова у него разламывалась от напряжения. Давление на мозг возрастало все больше и больше.

И он почти добился своего. На секунду Джиму показалось, что строчка начинает разваливаться на различимые символы, и он понял, что в тексте идет речь об организации Старкиенов. Потом он расслабился – просто его мозг и тело не в состоянии были дольше выносить такого громадного напряжения. Джим чуть встряхнул головой, и вновь начал различать окружающее.

Внезапно он ощутил, что мальчик, сидящий на подушке, наконец заметил его. Высокородный ребенок прекратил чтение и уставился на Джима в полном изумлении.

– Кто ты?.. – удивленным голосом спросил мальчик. Но Джим, не отвечая, коснулся руки Адока и вместе с ним переместился в свою комнату.

В знакомой обстановке Джим несколько раз глубоко вздохнул, затем уселся на подушку. Он подал знак Адоку сесть рядом, и тот повиновался. Через минуту дыхание Джима стало ровнее, он легко улыбнулся, а затем взглянул на Адока.

– Почему ты не скажешь «Ведь я тебе говорил?» – спросил он.

Адок покачал головой, как бы давая понять, что говорить такие вещи не его дело.

– Что ж, ты был прав, – сказал Джим. Он задумался. – Но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь. Меня остановило то, что язык мне все-таки недостаточно хорошо знаком. Было бы это на моем родном языке – я бы все смог прочесть. – Он резко отвернулся от Адока и сказал в пространство: – Ро?

И он и Адок принялись ждать. Но ответа не последовало, и Ро не появилась перед ними. Это было не удивительно. Ро была Высокородной, и у нее были свои занятия и обязанности – совсем не те, что у Адока, чья единственная обязанность заключалась в том, чтобы ждать и приходить по малейшему желанию Джима.

Джим перенес себя в комнату Ро, никого не застал и оставил записку с просьбой прийти к нему, как только она освободится. Ро появилась перед ними только через два с половиной часа.