Михаил Емцев - Клочья тьмы на игле времени

Вольдемар никак не мог припомнить, где он уже видел однажды и скорбный лик, и улыбку неповторимую, и незабвенные зеленые глаза. В правой руке Люцифер держал зажженный факел, и жаркие тени метались по его казавшемуся влажным от духоты лбу. Левая рука несла рог изобилия, рассыпавший округлые плоды и неизвестные причудливые цветы. Ногой князь тьмы попирал чудовище с тремя крокодильими головами. Одну оскаленную башку увенчивала королевская корона, другую — папская тиара, третья держала в остроклинных зубах обоюдоострый меч.

Над всеми вознесся дьявол: над государством, церковью, армией! Какое могущество! Кому еще доступно оно?

Одному только богу…

И Вольдемар подивился тому, как никуда не может уйти человек от мелкой души своей, от нищенских своих устремлений. Бог создал человека по образу и подобию своему, и человек отплатил ему тем же.

На плече Люцифера сидел гриф со сложенными крыльями и когтил античную ключицу падшего ангела. Над хищным клювом тоже сверкала корона, только железная, из нержавеющего железа, найденного в упавшем с неба камне. Плоская стена за статуей была затянута черным бархатом, на котором клубились серебряные облака, пронизанные зигзагами молний и стрелами лучей, идущих от зеленоглазого углом вверх треугольника. Знакомая уже и понятная символика. Только белый человеческий череп у ног Люцифера привлек особое внимание кавалера. Скорлупка, вмещавшая когда-то мозг, казалась крохотной и очень случайной у золотых великанских стоп, и Вольдемар подумал, что и он тоже выглядит пигмеем перед этим колоссом, вобравшим в себя почти всю добычу от крестовых походов. Плотью дьявола стало золото тамплиеров. Грустная ирония чувствовалась в том.

От стены отделилась человеческая фигура. Вольдемар узнал коротышку гроссмейстера, черный испанский костюм его сливался с бархатом стены. Будто из ночи вышел рыжий.

— Ни Адонаи, ни сын его не властны здесь над тобою! — важно сказал он, подходя к Вольдемару. — Ты взлетишь высоко во славу Светозарного и тайного ордена его. Знаешь ли ты, чей это череп?

Вольдемар молча покачал головой.

— Это Яков Молэ, сожженный вероломным королем и разбойником папой.

— Яков Молэ! Как же сохранился тогда этот череп? — удивился Вольдемар, который уже хорошо знал историю тамплиеров, предшественников люциферитов.

— Казнивший его палач был нашим человеком. Он позаботился, чтобы старый гроссмейстер умер легкой смертью, и уберег от огня его голову. Только бороду слегка опалило… А знаешь ли ты, что это за ниши в стенах? — спросил он и тут же сам ответил: — Здесь добровольно замуровали себя послушники. В каждой стене, кроме восточной, одиннадцать камер. Одиннадцать — священное число. Всего тридцать три камеры, — и он улыбнулся с гордостью коллекционера.

— А почему их нет на восточной стене?

— Восток пока принадлежит ему, — сухо ответил гроссмейстер, и Вольдемар догадался, что рыжий имеет в виду библейского бога.

— Когда Светозарный окончательно победит небесное воинство, мы завоюем и Восток, — продолжал коротышка гроссмейстер, взяв Вольдемара за руку. — И тебе предначертана судьба исполнить волю самого Светозарного.

— Мне?! — Вольдемар почувствовал, что спина его отчаянно холодеет. Мне?!

— Тебе, — тихо и твердо сказал гроссмейстер. — Прежде чем схватиться в открытую с иезуитским тайным воинством генерала Игнатия Лойолы, мы должны сокрушить тех, кто были нашими единомышленниками, а теперь пошли по неверному пути. Сегодня они главные враги наши. Это розенкрейцеры. В основу их политики положена идея самосовершенствования и невмешательства. Это чуждо нам и вредно для нашего дела. Вот почему мы должны сперва навести порядок в собственном доме, очистить свои ряды от инакомыслящих, а уж потом ударить по основному врагу — церкви.

А Вольдемар подумал вдруг, что примерно так же рассуждают правоверные католики. Сначала им нужно перерезать гугенотов и сжечь альбигойцев, а уж потом они будут воевать с врагами Христовой веры вообще. Поэтому папа готов заключить союз даже с турецким султаном, только бы искоренить по всему миру реформистскую веру. Реформисты, наверное, придерживаются такого же образа мыслей. Нет врага ненавистнее, чем вчерашний друг и брат. Так было, так есть и…

Ну кто может знать, что будет потом? Астрологи и хироманты часто ошибаются. Но пока человеческая природа остается той же, предсказания их будут сбываться. Обращайся к человеческой ограниченности, и ты никогда не промахнешься…

«Принцип № 18. Необходимо выделять объекты для ненависти. Толпа труслива, невежественна, завистлива и продажна».

— Чего же вы ждете от меня? — опустив голову, спросил Вольдемар. Что я могу? И что должен сделать?

— Добыть философский камень и завалить наши тайные храмы золотом, прошептал гроссмейстер. Рыжие волосы его разметались. Кровавое пламя окрасило выпученные белки. — Золото — это власть над миром, над душами людей! Источник грядущей победы!

— Но почему именно я? Почему? — в невыразимой тоске Вольдемар прижал руки к груди. — Я только начал заниматься луллиевым искусством. Сколько есть других, куда более изощренных и мудрых мастеров!

— Выбор пал на тебя. Нам удалось открыть важнейшую тайну розенкрейцеров. Только ты можешь это сделать.

— Но я же не нашел еще пути! Мне нужно расшифровать столько манускриптов…

— Пойдем со мной, — властно остановил его гроссмейстер и беглым ласкающим прикосновением повел рукой по золотому колену Люцифера.

Статуя повернулась, и перед ними открылся узкий лаз. В черноте его поблескивали медные прутья лестницы. Вольдемар медленно и осторожно стал спускаться вслед за рыжим карликом.

Лестница кончилась, и он остановился в полной темноте, не решаясь выпустить из рук перила. Но вот послышалось какое-то шипение, как будто сунули в воду раскаленное железо, и в руках гроссмейстера разгорелся факел.

Находились они внутри черного шара, облицованного чем-то вроде застывшей смолы. Сверху свисала толстая медная труба, обрывавшаяся над укрепленной в полу медной тарелкой. Металл исполосовали разноцветные потеки, которые обычно оставляет сильный жар. Тарелку подковой окружали пятнадцать железных кресел. Центральное кресло немного возвышалось над остальными.

— Одно из них твое, — сказал гроссмейстер, втыкая факел в треножник. — Это самая тайная комната наша. Зал Совершеннейшего треугольника. Здесь собираются командоры ордена. Все вместе мы создаем магическую цепь. Единая воля крепнет, устремляется в астрал и творит величайшие деяния. Ты должен знать, что людская мысль порождает астральных существ — эгрегоров. Так как мысли отдельно взятых людей хаотичны и противоречивы, то родившиеся эгрегоры взаимно ослабляют и погашают друг друга. Иное дело, когда эгрегор создается магической цепью. Он получается таким же могущественным, как джинны Востока. Вот почему нет пределов нашему знанию и власти… Недавно один из командоров отправился в вечное пламя, и мы хотим, чтобы ты занял здесь его место.