Андрей Лях - Истинная история Дюны

– Он может спуститься через Панджшер и атаковать части Феллах-эт-Дина. Они на марше, растянуты, боеприпасы на нуле – бери голыми руками. Дальше – смотрите – он повернет на юг и упрется в левый фланг Джеруллы. Простите, ваше высочество, но в такой ситуации он ваших горцев опрокинет. А там перед ним уже ни одного солдата, Муад’Диб перевалит Саланг и послезавтра будет в Хайдарабаде. Начинай все сначала!

Указка встала вертикально.

– То же самое, если он спустится с Защитной Стены и зайдет в лоб – хрен редьки не слаще, мы опять-таки не успеваем помочь Джерулле.

И вариант последний. Атридес вообще не затевает никакого сражения, а машет нам ручкой и уходит на восток через Отмельские ущелья. Мы мчимся вдогонку, а именно эта ситуация и назвается «ищи ветра в поле».

Тут маршал указку отложил.

– Фейд, барон ты наш дорогой, на тебя возлагается самая сложная задача. Знаю, что замучены, знаю, что мало людей, но выхода нет. Обойдешь весь этот южный клин и займешь Отмели. Играй там в какие хочешь игры, но на восток они пройти не должны. Постараюсь как можно быстрее организовать тебе прикрытие с воздуха. Но смотри – в Арракин ни ногой. Я тебя, черта, знаю. По ущельям лазай как угодно, но западнее – ни шагу. Потерпи, Фейд, осталось чуть-чуть. Муад’Диб нужен живой и невредимый, потом живьем его ешь, но до этого – гляди у меня.

Дальше. На север он точно не двинет, там непроходимое высокогорье, и эта дорога никуда не ведет. Но на юг он пойти может. Джерулла. Поднимай своих егерей. Лезете на южную Защитную Стену. Встаньте там и стойте. Воздушный мост наладим дня через три-четыре. Знаю, что если до этого вы там с ним встретитесь, ни один из вас не вернется. Да, посылаю вас на смерть, и ничего поделать не могу.

Джерулла лишь презрительно фыркнул.

– Теперь мы с вами, Феллах. Западный Панджшер штурмовать все-таки придется. Если Муад’Диб выскочит на равнину – пиши пропало. Посмотрим на эти скалы – так ли уж хорошо он там все укрепил… И делать все надо, к сожалению, немедленно, пока юноша нас не опередил. Перекроем ему путь на запад, и начнем потихонечку, без спешки, шаг за шагом двигаться к Арракину.

Дело довольно споро пошло на лад: Фейд-Раута в два дня перебросил своих живорезов-огнеедов в Отмели, поиграл там в казаки-разбойники с какими-то случайными отрядами, и еще через сутки вышел едва ли не на окраину Арракина; приникнув к дальномеру, он никак не мог насытить взор видом императорского дворца. Искушение было велико, но все же страх перед Кромвелем перевесил честолюбие барона – Фейд очень хорошо знал, что в случае невыполнения приказа маршал без церемоний отправит ослушника составить компанию покойному дяде.

Горные егеря Джеруллы, отправившиеся по воле главнокомандующего на смерть, попали отнюдь не в пекло, а на курорт. Не встретив в горах никакого противника, они со вкусом устроились в недавно образовавшихся альпийских лугах над Арракином, и в свое удовольствие отсыпались и отъедались благодаря воздушному мосту, который Дж. Дж. действительно устроил для них, причем даже раньше срока.

Даже ужасный Панджшер не преподнес особенных сюрпризов. Нижнюю часть ущелья разминировали, выставили посты и дозоры, и занялись размещением войск в ожидании супостата.

Но супостат не подавал признаков жизни. Ко второму сентября перегруппировка войск и переброска авиации была завершена. Кромвель снова собрал всех в той же палатке.

– Итак, господа, – сказал он, – баки заправлены, бомбовые кассеты заряжены. Начинаем веселье. Первой, в четыре утра, идет эскадрилья «Мираж», за ней – «Тени». Они проходят через Панджшер и зажигают Нижний город. Мне надо, чтобы к рассвету он уже догорел, потому что бомбить в дыму и прыгать среди пожаров нам совершенно ни к чему. В семь над Арракином – три волны челночников, двадцать минут, и побежали. Барон, входите в город с востока и сразу поворачиваете на юг, в обход императорского дворца. Джерулла, твоя задача – как можно быстрее спуститься со стен и вот тут встретиться с Фейдом. Здесь-то Муад’Диб наверняка и собрал всех своих горлохватов. Сколько? Кто их считал… Завязываете бой по меридиану и не рветесь в западный сектор – это наша с Феллахом забота. Соединяемся здесь и блокируем дворец. Дальше в игру вступает артиллерия, и там видно будет… Открытым остается юго-восток, главный обрыв Стены… очень мне это не нравится, но послать туда некого, а близко подтягивать второй эшелон нельзя – слишком велик риск. Фейд, еще раз – Атридес должен выглядеть так, чтобы его не стыдно было показать репортерам. Потом – твоя воля, но до подписания чтоб он мне был как картинка. Я не приму никаких извинений.

Увы, всем этим многообещающим планам не было дано осуществиться. Обе эскадрильи, успешно миновав Панджшерское ущелье, расстреляли город ракетами, учинив страшнейший переполох, и сообщили по радио, что кроме отдельных выстрелов переносных комплексов, активности ПВО не отмечено.

– Атридес умнеет на глазах, – проворчал Кромвель. – Н-да, мальчик не спешит демонстрировать мне свои зенитные ухищрения, бережет их для дела. Молодец, молодец… Дай-ка мне наших челноков. Танго-три, я Чарли-один, пятиминутная готовность. Запускайте моторы, парни, ждать больше нечего.

Но бомбардировщики в тот день так и не поднялись в воздух. Буквально через три минуты пришло сообщение:

– Чарли-один, я Фокстрот-пять, на юго-восточном уступе группа людей с белым флагом.

– Это что за чудеса, – пробормотал Дж. Дж. – Прорыв? Рехнулись они, что ли? Фокстрот-пять, я Чарли-один, сколько их?

– Я Фокстрот-пять, их четверо, один из них – император.

– Что? Фокстрот, повторите еще раз, не понял!

– Повторяю – с ними император.

Тут Кромвель вымолвил горячее словцо, каркнул: «Спасибо, Фокстрот-пять, продолжайте наблюдение», и перешел на другую волну.

– Кавалерия, планы меняются, «Мираж», как меня слышите? Срочно изолировать юго-восточный уступ, захватите оборудование для экспресс-анализа ДНК. Фейд, барон чертов, Атридес выскочил на восточный уступ – перехвати его немедленно, и живым, слышишь ты, живым! Я сейчас вылетаю! – и, бросив наушники, заорал. – «Харриер» мне, живо! Отменить атаку! Ждать указаний!

Очевидцы рассказывают, что Фейд Харконнен как ошпаренный кинулся к гравициклу и взмыл в небо, не обращая внимания на крики и панику охраны; через две минуты стартовал и маршал, едва не спалив вошедшую в историю командирскую палатку – но оба опоздали. Пол Атридес успел доиграть последнюю театральную сцену в своей жизни. В полной парадной форме, с тремя золотыми валиками на погонах и переговорником за ухом, он подошел к краю уступа и произнес трагическим шепотом: «У меня одна просьба – не убивайте их. Здесь нет их вины», после чего шагнул вниз с четырехсотметрового обрыва.