Александр Плонский - Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)

Алексей Федорович не был подвержен «комплексу спортивного судьи»: иногда ставил отметку авансом, что особо подчеркивал. Ни разу еще такой аванс не остался непогашенным.

В тот день сдававшая экзамен студентка, что называется, путалась в трех соснах.

— Что с вами, голубушка? — не без сарказма спросил профессор. — Вы же нездоровы… Идите и лечитесь!

— Я на самом деле не совсем здорова, — сказала студентка, вставая. — Неделю с небольшим, как родила сына.

— Вот оно что…

— Виктором назвали, в честь деда.

— Ну, ладно… Ставлю Вите пятерку, — проговорил Плотников, расписываясь в зачетке.

Другой бы на его месте, возможно, поступил так же. Только вот поставил бы скорее всего три балла: как-никак, компромисс. Но Плотников знал, что делает. Мелочность была не в его натуре. А в следующем семестре студентка получила отличную оценку уже вполне заслуженно, ей не хотелось ударить в грязь лицом перед человеком, сотворившим доброе дело…

Прошло двадцать два года. Алексей Федорович давным-давно забыл этот случай. Но в семье студентки он стал легендой. И вот однажды знакомый спросил его:

— Помните Витю? Вы ему, новорожденному, пятерку поставили. Он жених нашей Наташки. Через полгода свадьба, почетным гостем будете!

Но не довелось Плотникову присутствовать на этой свадьбе. Не было свадьбы. Через несколько месяцев умерла невеста от неизлечимой болезни.

Звезды гаснут, и с этим ничего нельзя поделать. Вселенная бессмертна, а они умирают, словно люди. Но иногда люди умирают и рождаются, словно звезды…

Научно-технический прогресс, обостряя восприятие мира, в то же время год от года притупляет эмоции. За последнюю тысячу лет средний индивид стал рациональнее и черствее. Компрессия жизни, столь характерная для нашего тридцать первого века, сверхвысокая частота стрессовых ситуаций породили своего рода автоматическую регулировку душевной чувствительности, иначе бы нам несдобровать. Но, как при любой автоматической регулировке, на фоне сильного сигнала теряется слабый: побеждает более мощное воздействие. В грохоте реактивных дюз инстинктивно затыкают уши и… не могут расслышать зова о помощи.

Шекспир все еще велик, но по-иному — в лабиринте четвертого измерения он вплотную приблизился к Гомеру, а Ромео и Джульетта превратились в красивый, но не трогающий душу миф. Живи Шекспир среди нас, он вряд ли стал бы Шекспиром: гений, созвучный идейному комплексу неспешной эпохи Ренессанса с ее наивными мотивами христианской этики, гуманизма, стоицизма и сенсуализма, пришел бы в растерянность от скрупулезной упорядоченности современного общества, нивелированности характеров, приземленности чувств, доведенного до пресноты благополучия и несусветного ритма жизни, полной надуманных проблем и искусственно создаваемых трудностей, которые приходится преодолевать ежечасно, если не ежеминутно.

Кто скажет сегодня: «Нет повести печальнее на свете…»? Кто поможет Шекспиру найти выход из лабиринта времени?

— Я подскажу шекспировский сюжет, — прервал Писателя Астронавт, с которым тот познакомился в круизе-погоне за быстролетящими молодыми звездами типа АЕ Возничего и МЮ Голубя. — Вы, мой друг, по-стариковски брюзжите и, более того, клевещете на свой век. Но вот что случилось лет десять назад, я служил тогда в космической лиге бракосочетаний…

— Интересно послушать! — обрадовался Писатель, который, конечно же, предвидел такой поворот и просто подначивал Астронавта в надежде на интересный рассказ.

— Двухместный гиперсветовой звездолет «Гименей» уносил Ромео и Джульетту (назову моих героев этими именами) в свадебное путешествие по Метагалактике. Такие путешествия уже сделались традицией: год, проведенный в добровольном затворничестве, в общении друг с другом и со звездами, в соседстве с грандиозностью Вселенной, считался залогом, а часто и гарантией счастливого, не омрачаемого размолвками супружества.

Астронавт принялся набивать марсианской мятой трубку из кристаллического граба — подобными экзотическими сувенирами промышляют кустари в одной из богатых ассоциаций близ двойного звездного скопления Персея.

— Не томите же! — поторопил Писатель.

— Ну-с, на чем мы остановились? Ах, да, на полете «Гименея». Так вот, свадебное путешествие по Метагалактике — не прихоть… Что стоят, например, полные риска, вернее, психологически достоверной иллюзии риска, выходы в открытый космос? Почувствовать себя пылинкой в безмерной простертости мироздания, микросекундой бесконечного тока времени, ощутить ничтожество плоти и величие разума — значит проникнуться сознанием значимости Человека, его нерасторжимости с праматерью Землей, извечной преемственности поколений, которая сама по себе ключ к бессмертию, словом, всего того, что может быть противопоставлено слепому, бездушному натиску энтропии.

— А вы, оказывается, поэт! — улыбнулся Писатель.

— Не поэт и не философ. Если желаете, просто архивариус. Годы одиночества в космосе, возможно, сделали меня слишком болтливым: я привык разговаривать сам с собой. Но если вам надоело…

— Ну, что вы!

— И все-таки попробуйте обойтись без посредника, так будет даже интереснее. Вы же писатель и, следовательно, наделены даром воображения. С милым, как известно, рай в шалаше, даже если это гиперсветовой шалаш-звездолет. Представьте черные колодцы иллюминаторов с алмазной россыпью звезд на дне.

— Это уже литературный штамп, — мягко сказал Писатель.

— Придумайте что-нибудь пооригинальнее. Конечно же, не обойтись без недремлющих и безошибочных автоматов, бортового информационного центра с богатством знаний и неисчислимыми сокровищами искусства. Обо всем этом прочитаете в справочниках, я их вам предоставлю. Впрочем, атрибуты вторичны.

— А что же первично?

— И вы еще спрашиваете? Человеческие чувства, Шекспириана в космосе!

— Милый мой, — шептала Джульетта, разбуженная блеском звезд, — если бы что-нибудь случилось… Я бы ни минуты не прожила без тебя!

— Что может случиться? — сонно отозвался Ромео.

— Не знаю… Мы так далеко и совсем-совсем одни…

— Глупенькая, это лишь кажется.

— Не называй меня так, — обиделась она. — Я все понимаю. Охранное поле, скафандры высшей космической защиты…

— И «ангелы-хранители», — добавил он, стряхивая остатки сна.

— Мы как раз сдавали зачет по «ангелу-хранителю», — оживилась Джульетта. — Помнишь в учебнике: «Миниатюрный прибор, который всегда с вами, непрерывно и заботливо следит за состоянием вашего организма, воспринимая и анализируя биоэлектрические сигналы…»

— «При малейших неполадках в вашей функциональной схеме, — подхватил Ромео, — он автоматически связывается с медико-математическим координационно-вычислительным центром. В случае необходимости будут приняты самые безотлагательные и действенные меры». [2] Плонский А. Ф. Спектральный анализ и кибернетика. — В кн.: Будущее науки. М., 1971, с. 132 (Международный ежегодник, вып.4). См. также: Кибернетика. Неограниченные возможности и возможные ограничения. Перспективы развития. М., Наука, 1981, с. 185.