Александр Плонский - Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)
- Название:Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1988
- Город:Москва
- ISBN:ISBN 5-235-00023-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Плонский - Будни и мечты профессора Плотникова (сборник) краткое содержание
Плонский А. Будни и мечты профессора Плотникова: Науч. — фантаст. повести и рассказы. — Москва: Молодая гвардия, 1988. - (Библиотека советской фантастики).
Однажды молодому ученому Плотникову старый профессор подарил поляроид, ценность которого Плотников смог понять только много лет спустя; в другой раз профессор Плотников, путешествуя по Памиру, сам наблюдал НЛО… Повести и рассказы А. Ф. Плонского, ученого, изобретателя, — это раздумья о необыкновенных явлениях природы и жизни.
Будни и мечты профессора Плотникова (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На ней был комбинезон, почти такой же, что и на мне, — с эмблемой Всемирной исследовательской ассоциации, — только не мешковатый, а облегающий гибкую женственную фигуру.
Все это я рассмотрел, не переставая идиотски хохотать. Давился смехом и одновременно наблюдал ее как фантастический парадокс бытия — оживший мираж, полярное сияние, принявшее человеческий облик. Мой мозг на удивление холодно анализировал необычайное явление, так и сяк пытаясь подобрать к нему математический ключ, перевести эмоции в рациональное компьютерное русло. Ведь и в преддверии небытия можно оставаться профессионалом!
Впрочем, мне вдруг расхотелось умирать. Пересилило любопытство: оказывается, не все изведано в этом скучном мире!
Она коснулась меня теплой, поразительно ласковой ладонью. От нее едва уловимо пахло ванилью…
Я не знаю, было ли у меня детство. Оно не оставило воспоминаний. Разве что похожий запах. Возможно, так пахло от моей матери. Я не запомнил ни ее лица, ни голоса. Только запах ванили почему-то ассоциировался с нею. Всякий раз, обоняя его, я замирал в странном напряжении, пытаясь извлечь нечто затерянное в глубинах памяти. Некую тайну.
Но запахи нестойки. И я стряхивал наваждение, словно дорожную пыль, до следующего нескорого раза…
Стоп! Зачем этот самообман? Не было у меня матери! Я — гомункулус, так назвал кто-то из древних искусственного человека, порожденного воображением.
Гомункулус… Уже не воображаемый, а во плоти и крови. Задуманный как супермен, воспринятый как недочеловек…
А запах ванили… Так пахли духи молоденькой лаборантки, которая меня синтезировала. Ее прогнали: ведь она самовольно ввела в мою память непредусмотренный запах…
Мать я выдумал после. И заставил себя поверить в ее существование. Просыпался по ночам от собственного зова: «Мама! Мама…» Мне хотелось быть не суперменом-гомункулусом, а обыкновенным, ничем не выделяющимся из массы человеком. С его мелкими заботами и переживаниями, мечтами, планами, даже неудачами и огорчениями. С тем, что называют душой… …Женщина коснулась меня теплой, ласковой ладонью, источающей родной запах, и я вдруг почувствовал себя таким маленьким человеком, как бы ребенком, делающим первым шаги.
— Кто ты? — спросил я доверчиво.
Она молча приложила палец к губам.
— Как твое имя? — настаивал я.
— Разве дело в имени? — улыбнулась женщина. — Имя всего лишь псевдоним, знак, символ. А иногда — маска, скрывающая лицо.
— Да, главное — не имя, а сущность человека, — согласился я.
— А тебе известна твоя сущность?
Голос женщины стал неожиданно жестким и, показалось мне, холодно-неприязненным. Как безошибочно она определила мою ахиллесову пяту. Сама же осталась воплощением тайны. И никакой компьютер не поможет разобраться в этом…
— У меня нет сущности, — с вызовом ответил я.
— Тогда что же?
— Предназначение.
— У человека одно предназначение — творить добро!
— Тебе же известно, что я гомункулус!
— Ты уже не гомункулус, — сказала она. — Ты человек, мне лучше знать…
— Пусть так, — проговорил я в замешательстве. — Но что такое добро?
— Антитеза зла.
— А разве зло причиняют не люди?
— Вопреки своему предназначению!
— Добро и зло относительны…
— Что же тогда абсолютно?
— Знание. Оно над добром и злом.
— Над добром и злом… — повторила она. — Как это страшно…
— Прогресс нельзя остановить, — откликнулся я заученной фразой.
— Прогресс ради прогресса, и в этом предназначение человека?
— Мое предназначение, — я сделал ударение на слове «мое», — именно в этом. Так уж меня запрограммировали.
В ее голосе прозвучала грусть.
— Не оттого ли тебя потянуло к сенсору? Компромисс между программой и совестью?
— Просто не хотелось больше жить…
Каким неуверенным показался мне собственный голос, какими неубедительными словами возражал я ей…
— Неправда!
Она смотрела на меня с любовью и жалостью. А я не знал, что ответить.
— Тебе предстоит многое переосмыслить. Тебе и другим людям!
— Кто же ты? Кто? — изумленно допытывался я.
— Жизнь… — затухая, прорезонировало в ответ.
А женщина исчезла — столь же неожиданно, как появилась. И была ли она?
За бортом бушевала солнечная корона обрушивая на жаропрочную обшивку капсулы турбулентные потоки плазмы. Странно: мне нисколько не хотелось умирать. Я с недоумением смотрел на выбитую предохранительную пластинку сенсора. Зачем она, от чего может предохранить? Сам ритуал троекратного прикосновения показался мне смешным и наивным. Вероятно, я на самом деле стал человеком. Обыкновенным человеком с огромной душой, способной вместить радости и страдания всех живущих в этом сложном и прекрасном мире.
Да, мне хотелось творить добро. Оно рождалось в моем сердце и рвалось наружу. К источнику жизни — Солнцу.
Солнце пахнет ванилью, тонко и нежно. Пусть кто-нибудь убедит меня в обратном!
ЗВЕЗДНАЯ МИНУТА
Кинопленку можно уничтожить. Память жива, пока жив человек. Потерявший память теряет прошлое. А человек без прошлого — не человек или, во всяком случае, не личность.
Мудрец утверждал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку: это будет уже другая река. В реку памяти можно входить бессчетно, и она останется все той же илистой рекой памяти. Прошлое на ее дне, под слоем ила.
Жизнь человека — спектакль, который бывает сыгран лишь единожды, а затем его навсегда вычеркивают из репертуара. Декорации же отправляют в музей или на свалку.
Спектакль без суфлера и репетиций. Премьера и бенефис. Триумф либо провал. И не изменишь ни картины, ни действия, которые уже сыграны. Ни реплики, ни жеста, ни интонации. Не изменишь. Не исправишь. Не повторишь.
Импровизация…
Память — фильм по мотивам жизненного спектакля. Единственный зритель — сам актер, играющий в спектакле заглавную роль.
Память — кинолента, пущенная задом наперед. Время, убегающее от самого себя. И она же — режиссер, которого так не хватало в спектакле! Раз, и кусок ленты в корзине забвения. Два, и кадры склеены в иной последовательности. Три, и подправлен сценарий.
Память может перелицовывать прошлое до изнеможения. Что-то в корзину. Где-то вместо себя — каскадер. Лица не видно, остальное не суть. Перед каждым очередным сеансом — очередная переделка. Как в детском калейдоскопе — встряхни, и новая симметрия цветных стеклышек, похожая и непохожая на предыдущую.
До поры память многолика и податлива, но наступает миг, когда человек уже не властен над нею. Река очищается от ила. Корзина забвения возвращает все до последнего кадрика. Облачившаяся в судейскую мантию память безжалостно и неподкупно монтирует фильм, где все — правда. Только годы спрессовываются в секунды…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: