Игорь Борисенко - Вариант Ангола

– Можно было, конечно, сразу начинать двигаться, – продолжил объяснения для нас с Вершининым комиссар. – Дело в том, что при собственном ходе более трех-четырех узлов лодка уже ничего не услышит, то есть нас комаровцы обнаружить не смогли бы. Это Федорыч так, подстраховался.

Гусаров страховался и дальше: сначала дал малый ход электродвигателями, подвсплыл на несколько метров под перископ, оглядел горизонт, и только потом приказал дать полный вперед. За счет мощных двигателей и обтекаемой формы корпуса подлодка могла дать под водой целых девять узлов, то есть больше, чем мы шли над водой на экономическом ходу – вот только заряда при этом хватало на полтора часа. Впрочем, командир не собирался гонять корабль на таком режиме. Попробовал и убавил до среднего, шестиузлового. Так мы шли еще два часа, иногда осматривая горизонт через перископ. На третий раз Гусаров подозвал нас и дал по очереди поглядеть в окуляры мне и Сашке. Вершинин даже немного обалдел от такого проявления дружелюбия, ведь раньше командирским вниманием ни он, ни я не были избалованы. Я-то был готов, и внутренне ликовал, приветствуя новое проявление своей победы над враждебностью Гусарова. Ну а перископ… Забавно, конечно, глядеть, но как они там успевают что-то заметить? Волны мечутся, капли текут, картинка расплывается. Хотя, если море поспокойней, вероятно, и глядеть удобнее. Но тогда и врагу перископ легче обнаружить.

В тот день мы в первый раз обедали под водой. Особых отличий не заметили, да и откуда им появиться? Разве что около камбуза была непривычно тихо, хотя запах остался по-прежнему сильным. Электродвигатели работали гораздо тише, чем дизеля, но вибрация чувствовалась как будто бы даже сильнее.

Всплыли около двух часов дня и опять пошли в крейсерском положении, как раньше. То же самое море, то же самое серое небо, только нету сзади едва заметной над волнами рубки "Л-15", нашей верной спутницы. Я заметил, что сигнальщики и Гусаров тоже поглядывают то за корму, то вперед и чуть налево, куда ушла вторая лодка. Видимо, думали они о том же самом, что и я.

Каким-то образом расставание и проделанный сложный маневр расслабили команду и командира. На мостике разом столпилось человек шесть, в том числе и мы с Вершининым. Я это вовремя заметил и потянул Сашку вниз, чтобы не получить нагоняя.

– Думаешь, обругал бы? – спросил он, отряхивая воду с дождевика. Мы задержались в рубке, прежде чем лезть ниже. – Что-то добрый он сегодня необычайно. Когда позвал в перископ смотреть, я даже не поверил.

Я быстренько рассказал, как подкупал командира с помощью сигарет и душевного разговора.

– Так что мы теперь вроде как прощены… Я вот все думал: ладно я, как представитель НКВД ему не по нраву, а за что он на тебя взъелся? Думал что ли, будто ты тоже… переодетый?

– Я так думаю, всего понемножку, – пожал плечами Вершинин. – Я ведь, кроме прочего, в первый день, когда груз привезли, ляпнул ему, что подлодки – это "жестяные головастики". Ух, как он носом закрутил! А я ведь что… просто лодка я думал будет – ого-го! Как "Пионер" из "Тайны двух океанов".

Такой книги я не читал, посему попросил Сашку просветить меня. Болтая, мы вернулись в каюту.

Следующий день был во многом похож на предыдущие. Подъем в семь, завтрак вместе со сменившимися с вахты командирами, утренняя вылазка покурить на мостик… И вот тут началось кое-что новое, потому как мы впервые столкнулись с настоящим врагом.

Как показали события, наша верхняя вахта относилась к своим обязанностям с прохладцей. Не то проснуться не успели, не то расслабились за две недели без всяких происшествий. И надо ж было такому случиться, что я всему этому был свидетель. Стоял, курил, наслаждался солнцем – оно нас до сих пор радовало нечасто – и тут, как обухом по голове:

– Мат-тушку твою так и разэдак! Самолет… Самолет!!!

Лейтенант Касай, вахтенный, так и подпрыгнул на месте с криком: "Где?"

Я тоже заметался, и буквально через мгновение увидел его: странный самолет, которому под брюхом будто бы привязали пару лодок. Длинная кабина, большой хвост и явственно видный около хвоста красный круг. Самураи!

Самолет заходил со стороны низко висящего солнца, а звук его мотора заглушал стук наших собственных дизелей. Теперь японцы на почтительном, но не слишком большом расстоянии начали облетать нас по кругу. Из кабины вылетели одна за другой ракеты: красная, белая, опять красная.

– Опознавательные дают, – воскликнул сигнальщик – кажется, фамилия у него была Романов. – Что ж они, флага не видят…

Я оглянулся на корму и похолодел. Флага-то там больше не было! Сняли вчера, как только всплыли. Теперь не нужно было всем сообщать, что по океану плывет советская подлодка. Вот и огребем сейчас… Только откуда же здесь самолет? Я, конечно, слыхал краем уха, что были у империалистов такие корабли, с которых можно запускать самолеты, но неужели эти самолеты на поплавках?

Лейтенант Касай тем временем судорожно докладывал командиру по переговорному устройству.

– Что ж ты телишься, мать твою бога в душу! – загнул Гусаров. – Все вниз, срочное погружение!

Я не сразу понял, что это значит. Неужели все так страшно? Самолетик этот вовсе не казался каким-то опасным. Если станет надоедать – так ведь его можно сбить! У нас же две пушки на палубе стоят и ручные пулеметы имеются…

– Вниз! Давай вниз, капитан, быстро!!! – заорал мне Касай, прерывая неторопливое течение мыслей. Выпучив глаза, он схватил меня за рукав дождевика и рванул к себе, второй рукой упираясь в холку и пригибая вниз. Я вдруг понял, что на мостике остались только мы с ним. Внутрь лодки я скорее упал, чем спустился: пересчитал локтем все ступеньки, поскользнулся, да еще и получил по макушке сапогом лейтенанта. Внутри "Л-16" гремела тревожная сигнализация. Как только надо мной прогромыхал закрывающийся люк, лодка задрожала и знакомо забурлила, загремела, набирая воду в цистерны. Потом пол под ногами накренился градусов на двадцать, так что я сел на пол. Касай стоял рядом, держась за лестницу и судорожно всхлипывая. Вдруг где-то рядом с нами в корпус словно начали стучать молотком, часто, и не в одном месте, а перемещаясь с борта на борт.

– Неужели забыли кого? – прошептал лейтенант. Он сунулся к переговорному устройству, и в этот момент раздался взрыв. Лодку тряхнуло, а Касай не удержал равновесие и шлепнулся ко мне на колени.

– Что это? – в ужасе спросил я.

– Не знаю, – ответил он, совершенно не пытаясь встать. – И-извините, товарищ капитан. Я не нарочно.

Лодка снова дернулась и мерно задрожала, когда включились электродвигатели. Крен никуда не делся, только стал немного меньше. Снизу, из центрального поста доносились неразборчивые команды, а мы с Касаем пытались встать. Кто-то из матросов помог нам подняться, и мы наконец очутились на ногах.