Евгений Гуляковский - Остров пурпурной ящерицы (науч.-фантаcт. повести и рассказы)

Переводя дух, Гангарон вглянул вверх. Изумрудное светило висело над самым горизонтом, готовое нырнуть в него.

Щупальца от перегрузок ныли, хотя в воде Гангарон чувствовал себя несколько лучше. Вообще же на массивной Тусклой планете он чувствовал себя не совсем уверенно, как и его сородичи, которые предпочитали жить в полной или почти полной невесомости. Приспособить свое тело к силе тяжести им никак не удавалось.

— Светило в глубине загрузло. Проста, прозрачна и легка, вода осмысливает русло и кучевые облака, — пришли вдруг в голову Гангарону рифмованные строчки.

И откуда в его мозгу рождаются эти ритмические фразы? Откуда у него этот проклятый дар? Ведь ни Старый эл, ни даже Ку, его подружка, не видят в них смысла. Некоторые элы даже считают это своего рода болезнью, хотя и не говорят вслух. Но сам Гангарон чувствует, что именно в них, этих ритмах, может быть, заключено оправдание и смысл его существования… Так неужели этот дар так и пропадет с ним? Неужели не появится никто, кому его ритмика была бы созвучна?

Но пора было уже прощаться с Тусклой планетой.

Изумрудное светило постепенно скрылось за далекими горами, и скоро наступали сумерки. Гангарона это не пугало, но ему почему-то всегда хотелось видеть Тусклую планету в радостном свете ее звезды… Может быть, потому, что тогда легче рождались ритмические фразы…

— Скажи, что тебе понадобилось там, в царстве вечной тяжести? — спросил Гангарона Старый эл, когда увидел своего молодого друга смертельно уставшим. Он уже давно наблюдал за Гангароном, знал, куда он временами исчезал, но не решался открыто спросить об этом. И только сегодня этот вопрос вырвался у Старого эла.

— Вода и… жизнь, — коротко ответил Гангарон.

Ему и самому себе было трудно объяснить то, что с ним происходит на Тусклой планете, почему его постоянно тянуло на эту столь негостеприимную для эла почву.

Долгие-долгие годы мчатся они по силовым линиям, пронзающим вселенную, и… видят себя одинокими. Менялись целые поколения элов, жившие в невесомости и питавшиеся теми лучами, что освещают каждый уголок этого бесконечного мира. И не было в этих безбрежных далях такого, чтобы элы хоть на миг ощутили себя негармоничным составляющим глубокого вакуума, температур межзвездного пространства. Это был их мир.

Мир, который создал их и частичкой которого они себя всегда считали.

Здесь же, на Тусклой планете, рассуждал Гангарон, силы гравитации были на целые порядки выше тех, в которых постоянно обитали его соплеменники. Но зато здесь была и… жизнь, которую так тщетно искали в межзвездных далях. Жизнь эта, правда, была совсем иной, совсем не такой, какой представляли себе элы даже в самых смелых мечтаниях. Она была связана с тяготением и базировалась на иной, чем элы, основе. Если панцирь, скелет элов, — плоть от плоти всего окружающего мира, состоит из тех же минералов, в той же самой пропорции, то здесь, на Тусклой планете, Гангарон с удивлением узнал, что жизнь, а может быть, и Разум могут покоиться на другой основе.

— Хорошо бы и нам поселиться здесь, — как-то отчужденно заметил Гангарон Старому элу. — Сколько свободной поверхности, которой так нам недостает на астероидах! Сколько вольного пространства!

Старый эл только тяжело вздохнул;

— Тяжесть Тусклой убьет нас…

— Уже поздно. Надо отдыхать, — вместо прощания пробормотал опечаленный Гангарон.

Старый эл задержал свой взгляд на далекой звезде, горевшей в немыслимой бездне.

Рисунок созвездий постоянно менялся, поскольку астероид непрерывно вращался вокруг собственной оси.

Отключиться от мыслей Гангарону никак не удавалось. Он применил все испытанные способы — то принимался пересчитывать звезды над собой, то сочинял ритмичные фразы, то восстанавливал в уме доказательство какой-нибудь пространственной теоремы. Но ничто не срабатывало — забытье не приходило.

Гангарон выглянул за угол скалы, огляделся. Вокруг, на каждом свободном клочке астероида, отдыхали неподвижные элы,

Скоро над астероидом взойдет светило, и c первым его лучом элы встрепенутся и разлетятся в разные стороны, начиная свои обычные дневные хлопоты.

И вдруг…

Это походило на чудо. Во всяком случае, ничего подобного элы не наблюдали за всю свою историю. В черной пустоте космоса, прошитой лучами Изумрудной звезды, Гангарон наблюдал, как из ничего, в обычной точке открытого пространства вдруг вспыхнуло новое ослепительное светило. Только было оно не переливчато-зеленым, к которому привыкли элы на Тусклой планете, а ярко-алым. Наливаясь внутренним жаром, светило стало быстро разбухать. Затем, остановившись на мгновение в росте, начало еще более стремительно уменьшаться в размерах. Одновременно и яркость новой звезды стала стремительно падать.

Вскоре на новорожденное небесное образование можно было смотреть, не боясь быть ослепленным. Смотреть и любоваться. Фиолетовые языки пламени вокруг тускнеющего светила опадали один за другим, словно отцветающие лепестки диковинного цветка, которых так много видел Гангарон на Тусклой планете.

Затем Гангарон и пробудившиеся элы в смятении наблюдали, как от огромного сооружения, возникшего из ничего, отделилось маленькое остроносое тело и, опираясь на столб сияющего пламени, двинулось в сторону Главного астероида.

Но самое невероятное было потом. Из странного сооружения, причалившего к астероиду, вышли три огромные фигуры оранжевого цвета. Передвигались они, несмотря на невесомость, неуклюже, поочередно переставляя задние конечности. Рядом с ними столь же неуклюже перемещалось какое-то существо, явно иного, чем они, происхождения.

Существа зажгли какой-то светильник и при его свете зачем-то наклонялись к земле и подбирали с нее что-то. С какой целью все это проделывалось, элы никак не могли понять, потому что это странное занятие задерживало в пути существа, да и к тому же еще больше подчеркивало, что пришельцы совсем не из этого мира.

Когда же тройка приблизилась к Заветному месту, элы заволновались.

Они уже понимали, что перед ними существа совсем иного мира, о котором даже нельзя было догадываться.

И все же они были Разумом. Разумом, который так долго искали элы.

Здесь, на Главном астероиде, были поставлены столбы. Элы соорудили их для того, чтобы не только оставить свой след на бесконечной дороге во вселенной. Они хотели дать знать, что здесь побывали Разумные существа, что здесь присутствовал Разум.

Гладкие, правильной формы Столбы, которые ставили элы на всем своем пути, должны были, по их мнению, задержать внимание Разума на этом необычном явлении. Сначала задержать, а потом и проявить интеpec к сооружению. Ведь оно было создано не из материалов этого астероида, а из наиболее характерных камней, которые элы собирали на своем бесконечном пути.