Ходжиакбар Шайхов - В тот необычный день (сборник)

Эркин не сразу заметил среди этих картин хозяина дома, широкоплечего мужчину, которого можно было бы назвать красивым, если бы не чересчур длинный, крючковатый нос.

Мужчина сделал от стены шаг к Эркину, протянул широкую ладонь:

— Ого! Я вижу, у нас гости! Проходите! День добрый!

— Здравствуйте. Вот зашел к вам познакомиться… Эркин.

— Педро. Очень, очень приятно? Вы с базы?

— Как вам сказать… У меня направление на вашу шахту. Я — новый кси-оператор.

Педро расхохотался, всплеснув руками:

— Кси-оператор! Да что они там, с ума посходили, что ли?

— То есть? — недоуменно проговорил Эркин.

Педро крякнул:

— Знаете, мне, право, неловко так разговаривать. Предлагаю перейти на «ты». Согласны?

— Идет!

— Ну, по рукам!

Педро похлопал Эркина по плечу тяжелой рукой:

— Эркин, дружище, пойми меня правильно. Я ужасно рад, что на шахте появился новый человек. Это всегда интересно. Но это одна сторона дела. А вот другая: мы здесь загружены работой максимум три-четыре часа в сутки. Этого мало, дьявольски мало. А с твоим приходом доля труда каждого из нас соответственно уменьшается. Какой же ты реакции от нас ждешь? Только, чур, без обиды! Ты, разумеется, ни при чем.

— Не знаю, как насчет остальных, — ответил Эркин, — но тебе, похоже, скучать не приходится. Эти картины…

— Картины?! — перебил его Педро. — Где ты видишь картины?

— Но разве это…

— Это самая обыкновенная мазня. Об этом тебе скажет любой, кто сумеет отличить палитру от кисти.

— Ты преувеличиваешь, Педро.

— Я преувеличиваю? Нет, дружище, тысячу раз нет! Преувеличивал я в те времена, когда мнил о себе как о художнике. А вот здесь, на Верге, я наконец осознал одну печальную истину: картинки я рисовать еще могу, а картины — нет!

— Но ведь она похожа!

— Похожа? — рассмеялся Педро. — Похожа?! Вот так критерий для художника! Нет, приятель! Это похожесть фотографии. А внутренний мир? То, что в состоянии передать только творец?

Он быстро зашагал взад-вперед по комнате.

— Юля — мой идеал, мой пробный камень. Когда я впервые увидел ее год назад, я сказал себе: «Педро! Если тебе суждено быть художником, то ты напишешь эту женщину, напишешь так, чтобы она жила на холсте». Это было год назад, и тогда я еще верил, что могу быть художником.

Тем временем Эркин заметил среди картин, изображающих Юлию, два небольших пейзажа. Машинально он взял один из них в руки. Пейзаж был написан в темно-красных тонах. Багровые облака, освещенные скалы, какое-то глубокое ущелье у их подножия…

Но рассмотреть картину как следует Эркин не успел. Стремительно подскочил Педро и выхватил полотно из рук. Теперь он выглядел раздраженным, даже злым.

— Ты что? — удивился Эркин.

— Извини… — Педро уже взял себя в руки. — Не люблю показывать незаконченные вещи.

— Но ведь пейзаж написан?

— Нет-нет, там еще много работы…

— Ладно, — кивнул головой Эркин, — в таком случае не буду тебе мешать. Пойду знакомиться с другими.

Педро как будто даже обрадовался:

— Давай, давай. В следующем доме живет Хаят. Но он сейчас в шахте. Кон-тро-ли-ру-ет! Вон там — Хосе, мой брат, а там — врач. Зайди к Хосе, пока он не ушел в горы. Только, знаешь, он у меня малый со странностями. Ты не особенно обращай на это внимание. Главное — он добряк.

— Буду иметь в виду.

Эркин опять вышел на узкую красную дорожку и подумал: «Хотел бы я знать, есть ли тут хоть один человек без странностей?»

Едва Эркин переступил порог дома Хосе, как его обдало жаром. «Пятьдесят по Цельсию», — определил Эркин. Кондиционеры выли, как голодные волки, но не могли заметно снизить температуру.

Посреди комнаты в металлическом тигле полыхало пламя, целый костер. Судя по запаху, горел сухой спирт, и, надо полагать, горел давно.

У костра, задумчиво глядя на огонь, сидел обнаженный по пояс парень с нежным девичьим лицом и мягкими вьющимися волосами. Он посмотрел на Эркина как на своего старого друга и сказал, показывая рукой на языки пламени:

— Правда, это красиво?

Эркин подошел поближе.

— А тебе не жарко?

Взгляд Хосе стал осмысленнее. Он словно бы только теперь понял, что перед ним стоит незнакомец. Его красиво изогнутые брови сошлись у переносицы, в карих глазах вспыхнул гнев. Он вскочил и вскрикнул резко:

— А кто вы, собственно, такой? Что вам угодно?

Эркин заговорил как можно мягче:

— Я ваш новый кси-оператор. Зовут меня Эркином. Обижать тебя, Хосе, я и не думал. Мне и самому нравится огонь. Он и вправду красив.

Вся агрессивность Хосе тут же улетучилась. Лицо его порозовело, и он застенчиво улыбнулся и спросил:

— Вы будете со мной дружить?

— Обязательно, Хосе.

— И мы будем вместе сидеть и смотреть на огонь?

— Будем, Хосе.

— И будем вместе ходить туда?

— Конечно, Хосе, — ответил Эркин, который поостерегся спросить, «куда именно», хотя ему очень хотелось этого.

Хосе вскинул на Эркина карие глаза.

— Они думают перехитрить меня. Чтобы самим остаться, а меня отправить на Землю. Но я не хочу на Землю. Хочу быть тут… — Он тихо рассмеялся: Я перехитрю их всех, я придумал…

— Что ты придумал, Хосе?

— Скоро узнаете. Совсем скоро. А пока… — он приложил палец к губам.

У Эркина голова от жары уже шла кругом.

— Хосе, — спросил он, — кто у вас выполняет обязанности врача?

— Фархад. А что случилось?

— Ничего особенного. Просто немного нездоровится с дороги.

— Он живет в следующем доме.

— Пожалуй, я загляну к нему.

— Только обязательно возвращайтесь.

— Непременно!

Эркин вышел на улицу. У него и в самом деле раскалывалась голова.

В доме Фархада не было ни чудес, ни странностей. Хозяин дома тридцатилетний худощавый брюнет — сидел за столом, разглядывая что-то в микроскоп.

Эркин представился.

Фархад поднялся, подошел к нему, пожал руку.

— Ну, как там старушка Земля? Жизнь бурлит?

— Бурлит.

— Соскучился я уже по ней. Н-да… Земля… — Вздохнув, он прошел в угол комнаты, где стоял какой-то механизм.

— Не этот ли прибор настраивает вас на минорный лад? — спросил, улыбаясь, Эркин.

Фархад погладил рукой причудливо изогнутую трубку:

— Какой там прибор! Это так, детские шалости. Аппарат для диагностирования заболеваний мышечной ткани. Так, пустяки. Разминка в часы досуга. Мое хобби. Без этого здесь нельзя. А у вас есть что-нибудь?

— В смысле хобби?

— Да.

— Разумеется. Я пишу детективы.

— Дадите почитать?

— Охотно. Если у вас хватит терпения.

— Даю гарантию, что с таким хобби вы через три месяца загнетесь здесь от скуки.

— Странно, — произнес Эркин, глядя Фархаду прямо в глаза. — Вы уже второй человек на шахте, который пугает меня скукой. Первым был Педро. Второй — вы. Но самое странное заключается в том, что скукой меня пугают люди увлеченные. В чем дело?