Олег Кулагин - Звезды в кармане

Только в трех обследованных отсеках, до самого потолка, стояли какие-то прямоугольные контейнеры. В одном, по словам Ленки, находились пищевые концентраты, изготовленные на планете с труднопроизносимым названием. И совершенно непригодные для земных желудков. Во втором – «синтезаторы одежды» и кой-какие потребительские товары. Несмотря на богатый словарный запас, почерпнутый из наших мозгов в ходе сканирования, Ленка так и не смогла объяснить, что же там такое. Звучало это как «кульвураторы для прозибакции атродаксов».

Мы открыли первый попавшийся контейнер. Внутри – нечто среднее между пылесосом и полуведёрной клизмой.

– Наверное, полезная вещица, – заметил Васька не слишком уверенно.

– Ага, – кивнул я, – Для прозибакции – в самый раз.

– Ну, если загнать их по-дешевке, – Лубенчиков мечтательно глянул куда-то в потолок, – Скажем за…

– Только сначала придется отыскать этих самых атродаксов, – оборвал я васькины мечтания.

В третьем отсеке были «ампуразивные бибрикоксы многоразового применения».

– И для чего их применяют? – допытывался Лубенчиков у звездолета.

– Для инсервации вакерпупсов, – ответила Лена без малейших колебаний.

– Все ясно, – кивнули мы с Васькой и не стали вдаваться в дальнейшие подробности. Открывать контейнеры тоже не стали. Решили, что в ближайшее время прекрасно обойдёмся без бибрикоксов и прочих предметов инопланетной роскоши.

Следующие несколько отсеков – пустые. Оставалось проверить еще штук шесть, когда стена очередного помещения тревожно замигала красным.

– Внимание! – в голосе Лены прорезались тревожные нотки, – Внимание! Отсек Полной Изоляции! Отсек Полной Изоляции!

– Да не ори ты, – поморщился Васька, – Со слухом у нас нормально. И так ясно – местное КПЗ. Открывай!

– Возможна биологическая угроза! – ничуть не понижая голоса, заявил звездолет. И дверь не открыл.

Такое неповиновение было удивительно. Васька даже присвистнул:

– Эй ты, калькулятор-переросток! На кого шары гонишь?!

Я почесал затылок: зря подымать переполох Ленка не будет. И спросил:

– Что внутри?

– Информация удалена.

Ясно. Опять козни прежних хозяев.

– Ну, а показать-то ты можешь?

– Невозможно. Сенсоры и анализаторы внутри отсека блокированы. Внесистемная блокировка. Снять не удается.

Мы переглянулись с Васькой. Оба подумали об одном и том же. Жалобный детский голосок, ворвавшийся в наши сны.

– Это действительно была не галлюцинация! – прикусил губу Лубенчиков.

Я кивнул. В любой бульварной газете хватает историй о похищениях людей зловредными «зелеными человечками». Теперь-то мы на собственном опыте знали, что иногда бульварные газеты пишут чистую правду. Гадские инопланетные «кидалы» успели порезвиться на Земле еще до встречи с нами!

– Открывай! – в один голос потребовали мы у Ленки.

– Возможна биологическая угроза! – не унимался звездолет.

– Если не откроешь, я сам стану такой угрозой! – пообещал Васька.

И Ленка с обреченной интонацией спросила:

– Это приказ?

– Разумеется, – нетерпеливо кивнули мы.

Мигавшая красным стена просела в стороны, освобождая вход.

– Первый контур защиты деактивирован, – прокоментировал звездолет.

Мы вошли в небольшую и совершенно пустую комнату.

– Деактивировать Второй контур? – как мне показалось, с робкой надеждой уточнила Ленка. Но мы не собирались отступать:

– Снимай на фиг всю эту защиту!

– Выполняю, – мрачно отозвался звездолет.

Последняя стена оказалась прозрачной. Едва мы увидели то, что было за ней, сердце у меня ёкнуло и болезненно сжалось.

– Последний контур… – начала было Ленка и тут же заткнулась, потому что мы с Васькой хором рявкнули что-то угрожающе-свирепое.

Прозрачная стена растаяла, и Лубенчиков осторожно коснулся плеча мальчугана лет семи, робко сжавшегося в углу отсека:

– Не бойся, малыш… Этих инопланетных уродов больше нет.

– Плохие дядя слиняли, – подтвердил я.

Мальчуган поднял на нас заплаканные глаза:

– Я так устал быть один.

– Ну, теперь ты не один, – улыбнулись мы с Васькой, – Теперь у нас на «тарелке» даже многолюдно.

– Ага, – хихикнул кто-то сзади, – Почти как в переполненном троллейбусе.

Мы оглянулись – заспанный Димыч на пороге Изоляционного отсека зевал и почесывался.

– Они так долго держали меня здесь… – всхлипнул малыш, – Они были плохие…

– Можешь не объяснять, – кивнул Васька, – Полные уроды. Уж мы-то знаем…

– Слушайте, – спохватился я, – А ведь он, наверное, голодный!

– Есть хочешь? – улыбнулся Васька, склоняясь над мальчишкой.

– Да ясное дело, хочет, – снова зевнул Димыч, – Я и сам хочу. Задаете дурацкие вопросы и бродите неизвестно где. Давно пора завтракать.

– Черствый ты человек, Капустин, – укоризненно заметил Васька, подхватывая малыша на руки, – Ты вчера недельную норму пайка сожрал, а он взаперти сидел…

Уже вчетвером, мы покинули Изоляционный отсек и направились в Центральную Рубку. Решено было и впредь использовать её в качестве столовой.

По дороге Васька пытался разлекать мальчика анекдотами. Но поскольку те, что он знал, были в основном нецензурные, анекдоты в Васькином исполнении обрывались где-то на первой фразе. Малыш смотрел на него большими пытливыми глазами и бормотал, как тяжело быть одному. Похоже, он всё еще был в шоке. Ничего, оклемается. Худшее позади. А мы приобрели нового члена экипажа.

Вроде полный порядок.

Но что-то тревожным червячком ворочалось внутри, не давая мне расслабиться. Как мы могли услышать детский плач через все эти контуры защиты? Поневоле начнешь верить в телепатию!

Не задавая лишних вопросов, звездолет уже вырастил из пола Центральной Рубки дополнительное кресло – на более длинной ножке и меньших габаритов – специально по фигуре ребенка.

Васька усадил малыша. И, пока Димыч с уверенностью ресторанного завсегдатая заказывал Ленке завтрак, мы с Лубенчиковым мягко пытались добиться от ребенка хоть каких-то подробностей:

– Как тебя зовут?

Малыш улыбнулся чуть виновато и промолчал. «Бедняга,»– подумал я, – «Видно нелегко ему пришлось.»

– Вот меня, например, зовут Вася… – терпеливо продолжал Лубенчиков.

– Вася! – повторил ребенок со счастливой улыбкой.

– Тебя тоже зовут Вася? – искренне обрадовался Лубенчиков.

Малыш с готовностью кивнул.

– А меня – Лёха, – представился я.

– Лёха! – радостно повторил ребенок, и даже заёрзал в кресле от возбуждения, – Я тоже – Лёха!

Мы с Васькой озадаченно переглянулись.

– Они были плохие, – весело сказал малыш, – Держали меня взаперти. Не хотели знакомиться. Вы хорошие. Давайте знакомиться!