Игорь Дручин - Древняя музыка Земли

Уже вечерело, когда из открытого люка вывалился Саша и, тряся головой, подошел к термосу с водой.

— А, Галочка! Ты уже вернулась? Плесни-ка мне ковшичек воды на голову. Совсем одурел.

Девушка зачерпнула полный ковш и опрокинула на подставленные Макаровым вихры.

— Ух, хорошо!

Он взял из ее рук ковш и допил остатки.

— Слушай, Галочка! А почему из твоих рук вода вкуснее?

— Все шутите, — вздохнула девушка. — Вы скоро там кончите? Ужин остывает.

— Уже, — Саша пятерней поправил свои волосы. — А ты знаешь, чем мы занимались?

— Неужели расшифровкой? — охнула Галя.

— Еще как!

— Вот здорово! Так, значит, у нас сегодня двойной праздник!

— Да! — вспомнил Макаров. — У тебя же сегодня день рождения. Поздравляю! Извини, мы так заработались, что забыли все на свете. Давай я тебя хоть в щечку поцелую!

Девушка засмущалась, но подставила щеку для поцелуя. Саша коснулся ее губами и опять затряс головой:

— Нет, Галочка, ты — опасный человек. Меня прямо током ударило. Да уж, ладно, давай другую!

— Ну вас, — девушка окончательно смутилась и убежала в палатку.

Сумерки сгустились в темноту августовской ночи, прохладной и безветренной, когда над праздничным столом вспыхнули гирлянды разноцветных лампочек. Походный стол был уставлен блюдами, приготовленными умелыми руками именинницы, а в центре его красовался пирог и бутылка шампанского. Едва все уселись за стол и был произнесен первый тост, праздничные огни, казалось, приманили Самсонова. Он вывернул на своем вездеходе из-за березового колка, приютившего буровой лагерь…

— Вот это шик! — воскликнул он. — Я вижу, вы не только работать умеете, но и праздновать.

— А как же! — самодовольно просиял Сима, которому принадлежала идея иллюминации, и тотчас получил легкий удар в бок от Саши. — То есть я хотел сказать — все в руках человеческих.

— И кто у нас сегодня именинник?

— Наша Галочка! — ответил Субботин.

— Ах, вот как!

Геолог похлопал по карманам, вынул ключи от машины, сигареты, зажигалку, платок, потом, что-то сообразив, сунул все обратно в карман, оставив лишь ключи с брелками. Отцепив от кольца плоский, прозрачный, зеленоватого цвета камень, оправленный в металл, он поднес его на открытой ладони к свету.

— Этот хризолит я нашел на Северном Урале. Минерал не такой уж редкий, но он был для меня вроде талисмана. В общем, просто память о юности. Только он не сохранил меня от бед и не принес особого счастья. Наверное потому, что я родился в феврале, — геолог весело блеснул глазами, — а хризолит, по верованиям древних, приносит счастье тем, кто родился в августе. Поэтому его следует передать по принадлежности. Возьми его, Галя, на память. И пусть он тебе приносит удачу!

— Но ведь он вам дорог как память! — взволнованно возразила девушка.

— Бери, когда дают от души! И потом, что это за подарок, если он не дорог тебе!

— Ну, спасибо, — Галя растроганно поблагодарила.

— Я тоже буду носить его как талисман и всегда, глядя на него, буду всех вас вспоминать, — голос ее дрогнул.

— Эх, праздновать, так праздновать! — Самсонов достал из вездехода бутылку старого рома. — Берег к случаю. Истинно мужской напиток! Но и вас, Майя, порадую: мы отобрали около трехсот проб на палинологический и споро-пыльцевой анализы.

— Спасибо, Аркадий Михайлович! Для меня это, действительно, подарок! Я дам вам адрес, куда переслать!

Изучив этикетку на бутылке, Сима скептически хмыкнул.

— Что-нибудь не так, Смолкин? — удивленно вскинув брови, спросил геолог.

— Мы таких напитков не употребляем, Аркадий Михайлович, — пояснил Саша.

— Жаль! А я попробую… Впрочем, ром хорош еще и тем, что его можно чуть-чуть, для запаха, подливать в чай. Его даже в кондитерские изделия добавляют для вкуса. Правда, Галя?

— Правда. Только не во все.

— Вот и прекрасно!

Самсонов откупорил бутылку, плеснул себе немного рому, остальным налил шампанского.

— Ну что же! За вашу именинницу, за ваше прекрасное содружество, в котором каждый дополняет друг друга, словом, за вашу… Как это вы называете?

— Систему, — подсказал Миша.

— Вот именно! За вашу Систему!

Геолог выпил, любовно окинул их взглядом.

— А теперь нужна торжественная музыка, что-нибудь в стиле органной музыки Баха, чтобы мысли уносились к небу… Есть у вас подходящее?

— Есть, — ответил Смолкин и подмигнул Саше.

Тот включил стереофон, но вместо оркестра раздался голос Субботина.

— Галочка! Эта музыка необычная. Это результаты нашего и твоего труда за прошедшие месяцы. Мы дарим тебе эту запись в день рождения как память о нашей работе!

Возникла пауза, затем, медленно нарастая из тишины, зазвучал первый аккорд. Не успел он набрать полную силу, как что-то тренькнуло, словно оборвалась струна, и снова медленно начала расти торжественная, ни на что не похожая музыка. Она звучала ритмично, то потрясая мощью полифонии, будто сотни расстроенных электронных инструментов пытались сыграть в лад, то ускоряясь, то замедляясь и, несмотря на диссонансы, производила неизгладимое завораживающее впечатление…

— Что это! — спросил Самсонов. — Я знаю классику, но никогда не слыхал ничего подобного!

— Древняя музыка Земли! — торжественно произнес Саша.

— Концерт для палеогена с оркестром, — хмыкнул Сима.

— Это полная палеомагнитная запись палеогена, Аркадий Михайлович, только мы ее трансформировали в звук. Нам удалось найти ключ к расшифровке каротажных диаграмм и привести их в единую систему.

— Ну и как вяжутся геологические разрезы на этой основе?

— Плохо вяжутся, Аркадий Михайлович, — смутился Субботин, думая, что это сообщение огорчит геолога.

— Так и должно быть, Миша, — успокоил Самсонов. — Это расплата за точность. Часто породы, одинаковые по условиям образования, мы принимаем за одновозрастные. Теперь этому пришел конец, и многие геологические позиции придется пересматривать!

Геолог усмехнулся.

— Я, собственно, приехал задать вам новую скважину, но теперь, думаю, надо сначала все переосмыслить. А это надо делать на свежую голову! Так что давайте продолжим наш праздник. Я полагаю, мы его заслужили!

Гипотеза автора.